«Допуская, что Бурцев говорит правду, приводя слова Лопухина,— писал Аргунов,— необходимо было выяснить, какова роль в данном случае самого Лопухина. Была предпосылка, что бывший глава полиции Лопухин, выгнанный из бюрократической среды, добивался своего возвращения путем провокации» [627]. Сведения, собранные Аргуновым в Петербурге, говорили в пользу Лопухина.
В начале ноября 1908 года встревоженный Азеф появился в Петербурге на Мытнинской набережной, 1, в квартире начальника Охранного отделения А. В. Герасимова и просил у него совета, как выйти из положения, в которое привели его показания Лопухина [628]°. «Рассказ Азефа,— вспоминал Герасимов,— звучал чудовищно невероятно. Я знал Лопухина уже семь лет, раньше в Харькове, потом в Петербурге, знал его как человека, понимающего ответственность своих поступков, и как человека, ставящего исполнение долга всегда на первый план»[629]. Герасимов посоветовал Азефу объясниться с Лопухиным, тем более что, по словам Азефа, Лопухин обязан ему жизнью.
11 ноября Азеф появился у Лопухина в его пятнадцатикомнатной квартире на Таврической, 7. Вернувшись к Герасимову, он сказал, что Лопухин отрицал факт разговора о нем с Бурцевым, но и не ответил, как будет себя вести, если эсеры силой потребуют от него показаний против Азефа. «Мы совершили очень серьезный промах,---сказал он (Азеф.— Ф. Л.) у—я не должен был туда идти. Лопухин несомненно находится в связи с революционерами, и он передаст им о моем сегодняшнем посещении. Сейчас я окончательно пропал» [630]. Азеф не ошибся, визит к Лопухину послужил для эсеров главнейшим доказательством его предательства.
18 ноября на квартире известного столичного адвоката Е. Е. Кальмановича Лопухин встретился с Аргуновым и произвел на него крайне благоприятное впечатление [631]. Лопухин рассказал обо всем и о посещении Азефа и пообещал Аргунову при следующем свидании дать для эсеров письменные показания.
21 ноября Герасимов побывал у Лопухина, который на сей раз не отрицал, что имел с Бурцевым заграничное свидание, но разговор касался исторических сборников «Былое». Он сказал, что на суд, организованный эсерами, не поедет, но если ему приставят к виску браунинг, то, конечно же, скажет правду об Азефе. «Ни напоминание генерала Герасимова о долге присяги,— читаем мы в обвинительном акте по делу
Лопухина,— ни указания на значение этой тайны для государственной безопасности на Лопухина не подействовали, и он, видимо, желая прекратить этот неприятный для него разговор, дал понять своему собеседнику, что он занят, после чего Герасимов перестал убеждать Лопухина, но, уходя, намекнул ему, однако, что, какова бы ни была в будущем его роль в этом деле, она будет обнаружена и тайною не покроется» [632].
После ухода Герасимова встревоженный Лопухин написал письма председателю Совета Министров П. А. Столыпину, товарищу министра внутренних дел А. А. Макарову и директору Департамента полиции М. И. Трусевичу и две их копии передал своим друзьям, чтобы в случае его неожиданной смерти их переслали судебным властям. Лопухин описал появление у него Азефа и Герасимова, их просьбу не открывать эсерам роли Азефа и угрозы в его адрес в случае невыполнения этого требования. Он просил адресатов данной им властью оградить его от подобных свиданий с сотрудниками охранки.
23 ноября состоялось второе свидание Аргунова с Лопухиным. Лопухин рассказал о посещении Герасимова и установленной после этого визита слежке, просил передать Бурцеву, чтобы тот больше не писал ему, так как не верит в его конспираторские способности. Лопухин не принес письменных показаний, но передал Аргунову для отправки по почте три упомянутых письма одинакового содержания в открытых конвертах.
«Около 9 часов вечера 11 сего ноября ]<о мне на квартиру, в д. № 7 по Таврической ул., явился известный мне в бытность мою директором Департамента полиции как агент находящийся в Париже чиновник Департамента полиции Евно Азеф и, войдя без предупреждения ко мне в кабинет, где я в это время занимался, обратился ко мне с заявлением, что в партию социалистов-революционеров, членом коей он состоит, проникли сведения об его деятельности в качестве агента полиции, что над ним происходит поэтому суд членов партии, что суд этот имеет обратиться ко мне за разъяснениями по этому поводу, и что вследствие этого его, Азефа, жизнь находится в зависимости от меня. Около 3 часов дня сего числа ко мне, при той же обстановке, без доклада о себе явился в кабинет начальник Спб. Охр. отделения Герасимов и заявил мне, что обращается ко мне по поручению того же Азефа с просьбой сообщить, как поступлю я, если члены товарищеского суда над Азефом в какой-либб форме обратятся ко мне с разъяснениями по интересующему их делу. При этом начальник Охр. отд. сказал мне, что ему все, что будет происходить в означенном суде, имена всех имеющих быть опрошенными судом лиц и их объяснения будут хорошо известны.