Фок получал от секретных агентов записки, обрабатывал их и в виде докладов передавал Бенкендорфу, а тот наиболее важные сообщения доводил до сведения императора. Правдивость своих обзоров о «состоянии умов в отечестве» Фок оставлял на совести агентов, а быть может, анализируя, что-то отметал, но не подправлял, не создавал политических преступлений. Такого за ним не водилось, на этом поприще прославятся его последователи.
Создавая III отделение, Николай I полагал, что оно будет «государевым оком», то есть тем учреждением, благодаря которому в Зимнем дворце получат возможность обозревать правдивое состояние дел в империи и умов верноподданных. Анализируя эту мысль императора, князь-эмигрант П. В. Долгоруков, лично знавший в 1840-х годах руководителей III отделения и его структуру, не без сарказма писал:
«Одно из самых забавных заблуждений русского правительства заключается в том, что оно воображает себе узнать что-нибудь дельное через тайную полицию! Страшная ошибка! Шпионы получают деньги, кладут их к себе в карман, правительству же рассказывают, что им вздумается, и чаще всего клевещут на своих личных врагов! Одним словом, правительство расходует огромные деньги для того лишь, чтобы ничего не узнать, очищать свободный путь всевозможными злоупотреблениями, и служить слепым орудием личной мести своих агентов. Иначе и быть не может. Подлец, соглашающийся быть шпионом и доносителем, способен и лгать. Можно ли верить его рассказам?» [100]
Человек умный и талантливый, Долгоруков упустил одну немаловажную особенность взаимоотношений «шпиона» (секретного агента) с его хозяином: начальство считает полезными и необходимыми секретными агентами лишь тех, кто докладывает ему то, что оно, начальство, желает услышать. Именно такие секретные агенты пользуются доверием и щедро поощряются. «Шпионы» очень быстро и легко усваивают условия предлагаемой им игры, поэтому от них узнают не правду, а то, за что платят большее вознаграждение.
Руководитель сыска спрашивает секретного агента, не имеет ли столичный кружок либералов связей с провинцией. Конечно же, агент находит требуемые связи... Не зреет ли заговор против трона? Зреет. Не тянутся ли нити к европейским республиканцам? Тянутся. А члены кружка либералов шумно и открыто спорят об особенностях идей утопического социализма Фурье и вовсе не помышляют о насильственном свержении существующего строя. Но если агент скажет правду, то ему не заплатят и уволят за ненадобностью. А деньги нужны, и выгодное место так хочется сохранить...
Чтобы разобраться в том, чем заняты лица, обсуждающие идеи Фурье, секретный агент должен располагать хотя бы равными с ними знаниями. Но где же такого агента найти? Тогда у начальства рождается мысль — выдать желаемое за действительное,— подправить, где надо, и получится политическое преступление. Как сложатся жизни ни в чем не повинных, этот вопрос ни агента, ни его руководителя не интересует.
С первых шагов III отделения правительство придало ему в качестве исполнительного органа жандармерию, затем Корпус жандармов. В задачи жандармских офицеров и нижних чинов входили аресты, обыски, следствие, содержание под стражей, сыск же осуществляло III отделение. В 1839 году Дубельт получил одновременно с занимаемой им должностью начальника штаба Корпуса жандармов еще и должность управляющего III отделением. Вспомним, что в это же время Бенкендорф был командиром Корпуса жандармов и начальником (главноуправляющим, главным начальником) III отделения. Такое совмещение должностей бесспорно содействовало согласованности в работе двух этих органов, составлявших один механизм. Но механизму приходилось не столько работать, сколько искать для себя работу[101].
III отделение Собственной его императорского величества канцелярии жаждало серьезных дел. Дел не было, но спрос порождал предложения. Появились первые добровольцы-провокаторы И. В. Шервуд, И. Д. Завалишин, Р. М. Медокс, но их услугами почти не воспользовались. Политический сыск еще робко приглядывался к провокации. Ее массовое использование наступит позже, свидетелем ее триумфа будет внук Николая I. Но и без провокации деятельность III отделения сопровождалась беззаконием и безнравственностью. Так, П. В. Долгоруков писал:
100
85 Долгоруков П. В. Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым. Ч. 2. Париж, 1861. С. 125—126.
101
86 См.: Эйхенбаум Б. М. «Тайное общество Сунгурова»: (По неизданным документам из архива III отделения)//Заветы, 1913, № 3. С. 17.