Приведу отрывки из воспоминаний двух близких товарищей Серебряковой по одесскому народовольческому кружку. Они представляют определенный интерес, хотя и не свободны от ошибок и противоречий, одна из причин которых — сорокалетний интервал между событиями и написанием воспоминаний, к,тому же о событиях авторы знали понаслышке. 14 января 1926 года в Ленинграде В. И. Сухомлин, муж подруги Е. А. Тетельман (Серебряковой), писал: «Весною 83-го г. одесситам первым удалось узнать от одного военного, приятеля жандармского полковника Катанско^о, истинную роль Дегаева. Я немедленно сообщил об этом за границу Саловой, а равно и Харьковской местной группе, но. последняя отказалась этому поверить, и пришлось связь с нею порвать. Салова и жившие тогда за границей члены Исполнительного комитета Тихомиров и М. Н. Ошанина нам поверили и ввиду создавшегося положения посоветовали одесситам прекратить всякие сношения с Питером и другими организациями, находившимися через Дегаева в руках Судейкина. Летом 83-го г. я был вызван в Париж и Женеву, где Ошанина и Тихомиров рассказали мне, что Дегаев явился с покаянной и согласился помочь партии убить Судейкина»[340].
Тихомиров в своих воспоминаниях писал, что он не только никому, кроме Ошаниной, не сказал о предательстве Дегаева, но даже ничего не записывал об этом до убийства Судейкина из соображений конспирации. Н. М. Силова, 0 которой идет речь в приведенном отрывке, 26 марта 1926 года писала из Читы:
«Дегаев, по моему мнению, не был только простым предателем-шкурником, он еще и психопат, страдавший манией величия; запутавшись в судейкинских сетях, тяготясь в конце концов жалкой и опасной ролью простого предателя, он искал выхода. Единственным выходом из создавшегося для него положения было признание, что он и сделал. Случилось это летом 83-го года (месяца не помню; быть может, в конце августа или даже в сентябре, не позднее). Некоторое время спустя после дегаевского признания с целью наблюдения за выполнением смертного приговора над Судейкиным отправился из-за границы Лопатин, выехавший из Петербурга обратно тот же час после убийства. Должна сказать, что грязную дегаевскую историю я узнала только после убийства Судейкина. До того, жалея меня, усиленно скрывали, да и рассказывать мне раньше не было никакой надобности. Открывая мне тайну, ставшую уже явной, М. Н. Ошанина, удивляясь ловкости Дегаева, сказала, что даже работавшие с ним революционеры не заподозрили его в предательстве, из России ничего не сообщалось о подозрении на его счет» [341].
Салова, проживавшая с октября 1882 г. в Париже, снимала с Ошаниной и Г. Ф. Чернявской-Боханов-ской квартиру. Сравнивая приведенные выше отрывки из воспоминаний Сухомлина и Саловой с воспоминаниями Фигнер и Чернявской (все они помещены в одной книге), можно прийти к заключению о том, что Сухомлин не так все отчетливо запомнил, как Салова [342] . Не следует забывать, что прошло почти полстолетия. В том же 1926 году Сухомлин опубликовал более подробные воспоминания, которые грешат еще большими неточностями [343].
Изложение Серебряковой истории разоблачения Дегаева не находится в противоречии с событиями, предшествовавшими убийству Судейкина. Созревшего Дегаева разоблачила Серебрякова и подтолкнула его к признанию, сделанному им 14 сентября 1883 года Тихомирову в Женеве. После признания Дегаева Тихомиров потребовал от него немедленно прекратить сотрудничество с /Судейкиным и организовать его убийство. Взамен Тихомиров обещал Дегаеву, что народовольцы позволят ему беспрепятственно скрыться при условии, что он никогда не станет участвовать в общественной жизни.
Никого не ставя в известность, Тихомиров взял на себя единолично роль высшего судьи. Именем Исполнительного комитета партии «Народная воля» он вынес фактически оправдательный приговор провокатору, он простил Дегаева, отправившего в тюрьмы и на эшафот сотни народовольцев, вытравившего из общества те его слои, которые вливали в партию новые силы, нанесшего сильнейший урон всему русскому революционному движению.
Диалоги провокатора с лидером партии производят поразительное впечатление. Тихомиров никак не реагировал на оскорбительные высказывания Дегаева в адрес партии и народовольцев, не замечал очевидную ложь. Его больше всего взволновало то, что Дегаев поверил обещаниям Судейкина, которому провокатор на самом деле не верил и поверить не мог. Тихомиров хладнокровно выслушал лживые кощунственные объяснения предательства Дегаева:
340
74 Автобиографии революционных деятелей русского социалистического движения 70—80-х годов. М., 1927. С. 431.