«— Вы,— говорил он мне (Дегаев Тихомирову.— Ф. Л.),— знаете, что за ничтожества составляют так называемую партию. Ведь я был‘один на всю Россию. Теперь я арестован (в Одессе.— Ф. Л.) и уже не выскочу. Значит, не осталось ни одного человека. Не считать же Веру Фигнер? Я ее очень люблю, но какая же она деятельница! Я мог надеяться как-нибудь вырастить организацию из этой толпы плохеньких новобранцев. Но ведь я выбыл из строя.
Теперь — все пропало. И я, как ни размышляя, приходил к одному заключению, что мне приходится поискать способов сделать что-нибудь из тюрьмы, своими собственными силами, в одиночку.
Эти роковые размышления самовлюбленного человека (Дегаева.— Ф. Л.) привели его к мысли — попробовать сойтись с Судейкиным... Мысль совершенно глупая. Я говорил, что Дегаев был умен, но очевидно, что его ума не хватало на сложные задачи. Кроме того, нравственная тупость в высшей степени спутывает действия ума, а Дегаев в нравственном смысле был очень туп» [344].
Тихомиров любил порассуждать о нравственности. Его книги и статьи пронизаны размышлениями о нравственности революционера. Нравственно, по его мнению, все, что выгодно партии, ее лидерам, ему, Тихомирову. Он, как и Дегаев, считал нравственным все, что совпадало с его интересами. Вот он и отпустил провокатора, так как ему представлялось выгодным убить Судейкина руками его же агента. Дегаеву ничего не оставалось, как принять все условия, поставленные Тихомировым, и он согласился на участие в убийстве Судейкина.
ВОЗМЕЗДИЕ
После очной ставки с Тетельман Дегаева не покидала тревога. Кто еще из народовольцев знает? Что если Тихомиров не захотел убивать его в Европе? Зачем Исполнительному комитету навлекать на всю народовольческую эмиграцию такую опасность? Их договоренность — не что иное, как скрытое желание заманить его в Россию и там прикончить. А в Петербурге уже все известно и народовольцам, и охранке... Даже если Тихомиров не лукавил, Дегаева в России ничего хорошего не ожидало. Провокатор не желал ни встречи с народовольцами, ни участия в убийстве Судейкина, хотя и понимал, что, если его не обманывают, ему представился самый лучший для него выход из положения, в которое он себя загнал.
Тихомирову с трудом удалось вытолкать Дегаева в Россию. Он вовсе не собирался обманывать провокатора и поэтому из предосторожности никому ничего не сообщил. Следом за Дегаевым в Россию отправился «странствующий рыцарь революции» Г. А. Лопатин.
Даже ему, человеку безупречной репутации, Тихомиров не рассказал о ситуации, сложившейся в рядах народовольцев благодаря предательству Дегаева. Позже Лопатин вспоминал (автобиография Г. А. Лопатина написана в третьем лице):
«Впоследствии Ошанина говорила ему, что они (Ошанина и Тихомиров.— Ф. Л.) не посмели сказать ему правды из опасения, что он, из нравственной брезгливости, отшатнется навек от группы, среди которой мог зародиться и существовать так долго такой ужасный политический разврат, а между тем все они сильно рассчитывали на Лопатина» [345]. Ошанина и Тихомиров предполагали воспользоваться авторитетом Лопатина в деле восстановления партии «Народная ваяя», разгромленной Судейкиным и Дегаевым[346].
Разработка плана убийства Судейкина производилась на квартире выдающегося библиографа и крупного литературоведа С. А. Венгерова, на протяжении всей жизни оказывавшего услуги революционному движению[347]. В помощь Дегаеву столичные народовольцы привлекли вызванных из Киева Василия Петровича Конашевнча (1860—1915) и Николая Петровича Стародворского (1863—1918) [348]. Приехавших из Киева народовольцев в Петербургском охранном отделении не знали и, следовательно, следить за ними не могли. Поэтому успех покушения на инспектора охранки с их участием был более реальным, чем с помощью столичных народовольцев.
В конце ноября Дегаев отправил жену за границу. Ее поездка оплачивалась Департаментом полиции.
Судейкин полагал, что она едет следить за эмигрантами [349]. И она регулярно посылала Судейкину изложение своих наблюдений[350]. Л. Н. Дегаева поселилась на квартире Ошаниной, и «мне пришлось,— писала Чернявская-Бохановская,— с отвращением учить французскому языку эту противную молоденькую архангельскую мещаночку» [351]. Жена провокатора ежедневно ходила обедать к Тихомировым, встречалась со многими народовольцами и продолжала всерьез заниматься своим грязным делом[352] .
347
81 См.: Минувшее:.Историческая библиотека русского освободительного движения. Ч. 1. Париж, 1914. С. 101, 126.
348
82 См.: Попов И. И. Минувшее и пережитое: Воспоминания за 50 лет. Пг., 1924. С. 116; Новицкий В. Д. Из воспоминаний жандарма. Л., 1929. С. 220—221.
349
83 См.: Вестник «Народной воли»: Революционное социально-политическое обозрение № 2. Женева, 1884. С. 119.