— О чем? Я не оборотень в погонах, договариваться о том, что потом выйдет боком. Я мзду не беру, мне за человечество обидно.
— Простите, как вас там, Рэб? — От волнения лицо майора пошло каплями пота. — Есть же какие-то другие варианты?
— Да какие тут могут быть варианты. — Ухмыльнулся Рэб. — Простое решение самое правильное. Нет мутанта, нет проблемы, как говорил один политический деятель. Хотя…
— Вот, вспоминайте. — Обрадовался майор.
— Рассказывала мне одна мадам с паранормальными способностями, что тех двух мутантов могут извести их двойники, и если одержат верх над ними, то вернуться в свой мир. Только это брехня какая-то, да и шансов у вас, один к бесконечности.
— Отец! — Измайлов выбрал интонацию, с которой обычно начинал втираться в доверие. — Мы же все люди…
— Как сказать. — Рэб усмехнулся. — Бубка, за пулемет! Твари справа!
Мальчуган одним ловким движением, прямо с места, запрыгнул на броню БРДМ и юркнул в люк. Через мгновение завертелась башня и ствол пулемета, выискивающего цель. Выстрелы оглушили полицейских. Яковлев с перепугу спрятался за машиной. Метрах в двухстах раздался предсмертный рык чудовища.
— Вот, а вы говорите все мы люди. — Напомнил Рэб Измайлову. — Кажемся только, а внутри мы кто угодно.
— Хорошо, я понял. Начну по другому. Уважаемый, организуйте пожалуйста охоту на тех двух оборотней в погонах, подраньте их, а мы с Володей добьем. Ну, чтобы назад вернуться. У нас там праздник, люди ждут, стриптиз оплачен. Такое шоу накрывается.
— А мы для вас, — Яковлев выскочил из-за машины, обрадованный придумкой коллеги, — что хотите сделаем. В рамках закона, конечно.
— У нас здесь с понятием рамок туго. — Рэб сжал губы и покачал головой. — Корпоратив у вас значит. — Произнес он задумчиво. — Ко Дню Защитника Отечества.
— Так точно. — Яковлев приложил руку к фуражке. — Спаивание коллектива… эээ, в смысле, спайка коллектива в нерабочее время. У нас очень, очень дружный коллектив. Вот, часы подарили мне на юбилей. — Майор принялся нервно расстегивать браслет. Расстегнул и протянул Рэбу. — Дарю, так сказать, как полноправному приемнику в деле защиты… защиты всего этого. — Он обвел пространство вокруг рукой, в которой держал часы.
— Ни к чему мне твои цацки. — Рэб даже не дернулся. — Хотите вернуться, начинайте сами думать, как это сделать. — Он развернулся и направился к своему броневику.
— Да мы ж… да у нас… застрелиться только. — Яковлев полез в кобуру и вынул из нее ПМ.
— Тоже выход. — Не оборачиваясь, согласился Рэб.
— Мы с вами. — Измайлов кинулся к своей машине, вынул из багажника спортивную сумку и побежал за бородачом. — Володя, чего стоишь?
Яковлев в глубоком раздумье смотрел в ствол пистолета.
— Были бы патроны… — Произнес он мрачно. — Подождите меня!
Он припустил следом за напарником.
Прошел месяц. Яковлев и Измайлов поселились в стабе Рэба, привыкая к другой жизни. Они научились пить живец, не морщась и разбираться в его сортах, не хуже, чем в дорогом коньяке. Они дважды выезжали на подгрузку родного кластера и дважды убивали своих двойников, когда те начинали превращаться в чудовищ. И оба раза магия не срабатывала, как бы они не надеялись вернуться в свой мир легким способом.
Возвращение назад стало для них идеей фикс, занимающей все мысли в состоянии бодрствования и даже сна. Хотя от их внимания не ускользнуло наблюдение, коренные люди в стабе жили очень дружно и самодостаточно, не терзая себя мыслями о возвращении. А история про Рэба, сумевшего вернуться в свой мир и опять отправившегося в СТИКС уже намеренно, вызвала у них состояние шока.
Этого полицейские понять не могли. Насквозь пропитанные столичным образом жизни, словно патокой, тягуче обволакивающей сладостью комфорта, они уже не могли рассмотреть преимуществ простого, полного пьянящего кислорода свободного образа жизни. Даже проклюнувшиеся зачатки суперспособностей не радовали их. Измайлов научился слышать звуки, концентрируясь взглядом на подслушиваемом объекте, а Яковлев телепортировал жидкости. С твердыми веществами у него ничего не получалось.
— Жидкости, это в твоем стиле, Володь. — Поддел его заклятый друг Измайлов. — Ты ведь и сам жидкий беспозвоночный сосуд, который скорее наполовину пуст, чем полон.
— Знаешь, что, Измайлов, я теперь могу оплодотворить любую женщину, без ее ведома, а это уже чуешь, чем попахивает?