Я уставилась на его задницу в этих узких джинсах, наблюдая за изгибом мышц спины, когда он аккуратно складывал инструменты в свой абсолютно мужской ящик. Господи, у парня отличная задница. Очень…
«Вызывающая желание укусить?»
Я с трудом сглотнула, когда мои щеки вспыхнули и похоть пронзила меня. Одна только мысль о Вайяте и его супер аппетитной заднице заставляла мои соски твердеть, а лоно — увлажняться, и, о боже, отправляться к нему без трусиков — очень, очень плохая идея.
Не может же быть нормальным, чтобы влагалище становилось таким мокрым просто от взгляда на мужчину? Я имею в виду, очевидно, что-то не так с моей вагиной, раз она требовала немедленного внимания языка.
Медицинского. Я говорю о медицинской помощи.
— Что требует медицинской помощи?
Святая матерь божья... неужели я только что произнесла это вслух? Перевела взгляд с задницы Вайята на его лицо.
— Хм, прости, что?
— Что нуждается в медицинской помощи? — На лице Вайята отразилось замешательство и беспокойство.
— Ох, э...
«Не говори влагалище. Не говори влагалище. Не говори так…»
— Вагина! — выпалила я.
Боже мой!
Его взгляд упал на мою промежность.
— Твоя вагина нуждается в медицинской помощи?
— Она мокрая, — прошептала я. — В смысле... там все болит.
Он придвинулся ближе, и когда его взгляд упал на мою грудь, я тоже посмотрела на нее. Мои соски были твердыми, как камень, и упирались в футболку. Я наблюдала, как дергается мускул на челюсти Вайята, когда он смотрел на них. Он придвинулся еще ближе, пока я не почувствовала жар его тела, не увидела небольшое пятнышко щетины на его подбородке, которое он пропустил бритвой. Я хотела дотронуться до этого места, хотела облизать его языком, пока он не застонет.
— Твоя киска мокрая, или она болит? — спросил он.
Я молча уставилась на него, и он бросил на меня суровый взгляд, который послал новую волну жидкости в мое влагалище.
— Ответь мне, Магнолия.
— Хм... она не... я имею в виду, это, наверно, как-то нездорово? — проговорила я, как идиотка.
— Может быть, мне стоит взглянуть на нее, — ответил он.
— Ты же не врач.
Прежде чем он успел ответить, я пошутила:
— Но ты же играешь одного из них по телевизору, я права?
Нервно хихикнула и подняла руку, чтобы дать пять.
Он скрестил руки на груди, и я уставилась на легкую пыль темных волос на его предплечьях, на мускулистые мышцы под кожей, прежде чем медленно опустить руку.
— Прости.
— Как служитель закона я имею некоторое медицинское образование, — произнес он.
— Хорошо, — сказала я. — Ну, если не возражаешь, может быть, ты мог бы быстро взглянуть на нее. В медицинских целях, а не в целях облизывания.
О. Мой. Бог.
Его губы дрогнули, и мускул на челюсти задергался быстрее, прежде чем он ответил:
— Я совсем не против.
Он подошел к раковине и вымыл руки, потом вернулся ко мне. Я все еще стояла рядом со столом, сердце билось слишком быстро, а жар на щеках соответствовал жару в моем, возможно, бракованном влагалище.
Я взвизгнула, когда в три быстрых движения он сдернул штаны для йоги до лодыжек, поднял и плюхнул меня на стол. Я сидела в изумлении, прижавшись голой задницей к холодному дереву, а Вайят избавил меня от штанов окончательно и бросил их на пол.
— Никаких трусиков, мисс Блоссом?
— Я, гм, я не... разве мы не должны пойти в спальню для этого?
— Зачем это? — спросил он с легким удивлением. — На кухне освещение лучше, и я делаю это из медицинских целей, а не для... облизывания. Помнишь?
Мой румянец стекал по лицу и переходил в грудь, но ни одна часть меня не хотела останавливаться.
— Откинься назад.
Я заколебалась, и Вайят положил теплую руку прямо между моих крошечных сисек и мягко толкнул.
— Ложись на спину, пожалуйста.
Чувствуя себя глупо, неловко и ужасно возбужденной, я рухнула на спину, уставившись в потолок, пока Вайят поднимал мои ноги, ставя их на стол. Мои колени были сцеплены вместе, и я дернулась, когда он положил на них свои большие теплые руки.
— Раздвинь ноги, Магнолия.
Я посмотрела на него поверх своих коленей.
— Вайят, может быть…
— Раздвинь их для меня. Сейчас.
Я раздвинула ноги. Как могла ослушаться, когда его низкий голос требовал этого?
Вайят скользнул руками по внутренней стороне бедер, оставляя обжигающую дорожку жара везде, где касался. Надавил, пока мои ноги не раздвинулись так широко, как только могли, и мое влагалище не оказалось полностью обнаженным для него. Он молча уставился на него, прежде чем поднять взгляд.