Ну и гуманность! Мне тяжеловато было это слушать даже взрослым умом. И зачем только я пропускал такие уроки? Покруче многих современных фильмов будет, а учительница, оказывается, знала толк в своем предмете. Она добавляла и добавляла, и эпитеты, и метафоры, и аллегории, и гиперболы, приправляя литотами и оксюморонами – маньячка какая-то! Я даже начал надеется, что такие учителя возможны только в моих снах, иначе воспитание, из которого следовало два явных пути могло пойти не туда. Какие пути? Дети могут стать жестокими, полюбив насилие, или наоборот, осознавая возможность ужасной войны, начать ненавидеть подобное – две противоположные вещи, но с очень тонкой гранью, которая требует практически нечеловеческой осторожности и точности. Спустя некоторое время сна меня стало что-то беспокоить, как будто бы сон вот-вот закончится, и я должен вставать с кровати, поэтому я проснулся, но понял, что и не засыпал. А ведь знал же – мой мозг не тратит сил на пустяки в виде сна, но это был не сон – они мне давно не снились. Я лежал на недавно выложенной плитке в своей ванной комнате и осознавал случившееся. Это не сон, а что-то вроде видения. От этих рассуждений меня отвлекала головная боль, видно крепко я приложился – в ушах звенело, а в глазах темнело.
– Да я как Менделеев! – сказал я, но было сомнение, ведь, во-первых, он, судя по различным теориям, не бился головой о кафель, а во-вторых, Менделееву приснилась целая таблица, а я лишь мучался на уроке. Но я не воскликнул бы эту фразу на всю квартиру в шесть утра, если бы не одно совпадение реальности со сном, которое явно выделялось и будто просило, чтобы я его не упускал.
– Не упущу! – поставил будильник на лежащем рядом телефоне, который до этого по понятной причине не включил и, подложив под голову валяющаяся рядом с телефоном полотенце, стал досыпать эту ночь.
Гениальная мысль
На этот раз я проснулся ровно перед звонком будильника – это меня не сильно удивило, но вот что по истине удивило меня, так это мое самочувствие. Голова больше не болела, а наоборот была ясной и легкой. На фоне этого я без каких-либо усилий смог подняться, а также ощупать ее – ну и дела!
И вот я уже был на своем рабочем месте даже раньше других, но мне это мало чем помогало. Я хоть и с невероятным порывом, но в одиночку искал похожие дела. В первую очередь меня интересовали новые зацепки, ведь необходимо было как можно быстрее и эффективнее проверить новую версию…
В определенный момент пришел Андрей, к этому времени я уже нашел одно похожее дело. Мой энтузиазм роз не по часам, поэтому я припахал сюда и Андрюху – пусть помогает, версия уже дает плоды!
– Присоединяйся, молодой, не поверишь, но я нашел похожее дело, также без пальца, также со странной раной на груди. Одно лишь смущает, убиенные не были знакомы – это значит, что, возможно, мы имеем дело с киллером, а может и с целой сектой, оставляющей особый след, – проговорил расклад напарнику и усадил его рядом «рыть документы».
Спустя несколько часов мы нашли еще шесть подобных дел и были обрадованы таким результатом, поэтому было решено отлучиться на обед. Мы пошли в ближайшую пекарню. Так уж получилось, что рядом с отделением расположилась еще одна пончиковая – совпадение! В местах, где было поменьше людей, мы обсуждали наши дела, но все догадки сводились к сектантам-маньякам, так как в таком случае жертвы могут быть незнакомы – это нам подходило.
– Помогите! Помогите! Вор ворует! – женский голос перебил наш диалог, и я, и Андрей поспешили в сторону воплей. Полиция мы или кто в конце концов?
Бежали мы, бежали… и что вы думаете? Я вообще-то неплохой бегун, но Андрюха моложе. Бегущего от напуганной женщины с ее сумкой, человека достаточно небольшого роста, первый догнал именно мой верный напарник, но потом его кто-то подменил. Этот Годзилла стал месить бедного вора, я, конечно, понимаю, что он – преступник. Переступил закон и все дела, но так-то…за что? Этот бедолага даже сопротивления не оказывал, мы же, Андрюха, тебя не били, хотя ты то ювелирку брал?
– Спокойно! Что на тебя нашло, молодой? – оттаскивал я уже вспотевшего волка.
– Грабит людей среди бела дня! – сказал он в попытке снять с себя всю вину.
– Ты прежде всего работаешь, чтобы помогать людям…
– А я и помогаю! – перебил он меня.
– Да, ты помог тетеньке – молодец, но, а что дальше? Если не я, ты его бы до смерти забил? Ты работаешь на закон, следишь чтобы его не нарушали другие, а сам? Превышаешь свои полномочия, которые тебе дали свыше – власть, а ее народ выбирал. Да что после такого нашим гражданам, видящим твое поведение, о нас думать прикажешь?