— Чистейшей воды сердечный приступ.
— Спасибо, Сол.
— Всегда к твоим услугам. Извини, я сейчас занят — режу селезенку.
И Эпштейн повесил трубку.
Мэлоуну надо было позвонить еще в одно место. Он набрал номер Эрики Соммерс. Услышав в трубке ее веселый голос, улыбнулся и сказал:
— Спасибо за прошлую ночь. Ты была потрясающе хороша.
— Жаль, что я не смогла остаться. Сегодня у меня много работы, и я знала, что ты не отпустишь меня до обеда.
Он рассмеялся.
— Жалуешься?
— Наоборот.
— Как насчет сегодняшнего вечера?
— Извини, но сегодня я занята.
— Чем?
Молчание. Потом:
— Дэниел? Я тебя ни о чем не спрашиваю и не жду вопросов от тебя. Кстати, это твое правило.
— Я позвоню тебе через день-два.
— Это будет замечательно.
Мэлоун вернулся к бумагам. Перед ним лежала папка, на которой было напечатано: «Энтони Сардильо. М/В/33. Убит выстрелом из ружья 12 февраля 1938 года». Сделанный полицией снимок Сардильо, лежащего на мокрой от дождя мостовой, был приколот к делу. Большая часть головы снесена выстрелом.
Мэлоун любил разглядывать старые фотографии. Детективы на них все как один смахивали на мистера Магу: в соломенных шляпах, с дешевыми сигарами в зубах.
Полугодовая «пятерка» — форма ДД-5 «О дополнительных расследованиях по нераскрытым преступлениям», рабочая форма следственного отдела, — лежала поверх целой груды «пятерок», накопившихся за сорок лет.
Не доведенные до конца дела об убийствах не подлежали закрытию; правила ведомства требовали, чтобы детектив, на котором висит дело об убийстве Сардильо, время от времени представлял такие «пятерки». В этот раз, как всегда, детективу нечего было добавить к делу Сардильо. Мэлоун знал дело наизусть, как и все дела о нераскрытых убийствах. Он еще раз просмотрел «пятерку», подписал ее и бросил распухший том в проволочную корзину для документов.
Штерн и О'Шонесси сходили в магазин за едой, купили сосиски, сандвичи, пиццу для Гаса. Детективы ели в своей комнате, а Мэлоун у себя в комнате грыз бутерброд с сыром и баклажаном и читал очередное дело.
Штерн закинул ноги на стол, наклонился, достал банку пива и открыл ее, швырнув жестяную пробочку через плечо. Отхлебнул из банки и посмотрел на сидевшего напротив О'Шонесси.
— Все еще встречаешься с Пеной?
— Конечно. Таких не бросают. Все бесплатно: постель, кормежка и любовь, стоит только мне захотеть.
— Слушай, а каково это — заниматься любовью с женщиной, которая пользуется противозачаточной пеной? Неприятно, наверное?
— Ничего неприятного! — огрызнулся О'Шонесси.
Штерн подмигнул Хайнеману.
— Слушай, Пэт, а какая пена на вкус?
— Да, Пэт, она бывает разного вкуса? — присоединился и Хайнеман.
— Черт, откуда мне знать! — заорал О'Шонесси. — Вы же знаете, что я этим не занимаюсь!
— Жаль. А надо бы тебе попробовать, — посоветовал Штерн.
Зазвонил телефон, и Хайнеман снял трубку. Выслушав кого-то, ответил:
— Ясно.
Встал с куском пиццы в руке и, подойдя к кабинету Мэлоуна, заглянул внутрь.
— К нам едет инспектор, — объявил он.
Пятнадцать минут спустя инспектор Николас Замбрано вошел в 5-й участок. Тяжеловесный, с голосом, похожим на скрипучий гравий, он отслужил в полиции тридцать три года. Несмотря на огромные габариты, он сохранил крепкие мышцы. Картину портил только большой живот. Смуглое лицо, большие карие глаза и теплая средиземноморская улыбка говорили о доброте, хотя Николас Замбрано мог быть и требовательным, и жестким.
Войдя в кабинет Мэлоуна, он кое-как разместил на стуле свою почти двухметровую внушительную фигуру.
— Как дела, Дэн?
— Нормально. Кофе?
— Только мой сделай покрепче, — ответил Николас и хитровато подмигнул.
Мэлоун вышел в соседнюю комнату и вернулся с двумя стаканами, до половины наполненными кофе. Выдвинув нижний ящик стола, он достал бутылку «Джек Дэниелс» и помрачнел, увидев, что бутылка, откупоренная всего два дня назад, уже пуста на две трети. Долив оба стакана доверху виски, он подвинул один инспектору. Замбрано, развалившийся на стуле, поднес стакан к носу, с удовольствием вдыхая запах виски.
— Удивился, застав тебя на работе. Ведь ты сегодня выходной.
— Кое-какие дела потребовали моего присутствия. Решил заехать и разгрести эту груду бумаг.
Замбрано укоризненно вздохнул.
— Нельзя, чтобы Служба заменяла жену. Если ты совершишь эту ошибку, то в один прекрасный день, проснувшись, обнаружишь, что женился на уличной девке. Мой тебе совет: женись, обзаведись семьей.