— Лео… — мучительно приоткрыл слезящиеся глаза больной — ради Бога, прошу вас, вы же можете, выньте из меня это…
Фанкиль взял со стола папку с должностными бумагами, помеченными «Для служебного пользования», что лежала среди книг и записей полицейского. Подвинул табурет, сел, положил ногу на колено, подпер голову локтем, молча продемонстрировал папку, уставился в лицо коллеге.
— Это не я, я не хотел… — начал оправдываться тот — сэр Булле сказал, что если я не соглашусь, он прямо там вырежет мне почки и печень…
И вялым движением откинул мокрую рубаху с груди. Повязка, что охватывала его тело, уже успела снова пропитаться гноем. Фанкиль протянул руку и начал разматывать бинты. Рана была уже в таком состоянии, что больной не чувствовал, как присохшие тряпки с хрустом отламываются вместе с побелевшей, лопающейся кожей и мышцами. На груди, на всей правой стороне над ребрами сине-желтым пятном темнел один большой гнойный пролежень. Кожи на ребрах уже не было. Пожелтевшая плоть и белые кости тускло блестели в сером пасмурном свете, пробивающимся через мутное окошко над рабочим столом больного и постелью. Под ребрами справа отчетливо розовел недавно очищенный, наверное местным доктором, но уже снова гноящийся разрез.
— Там диск — кивнул головой Дюк — он врос в меня, пустил корни, его не вынуть…
Фанкиль проверил горячий лоб больного, приложив руку на запястье, посчитал пульс.
— Можно вынуть — только и сказал он и, забрав служебную папку с документами, которую Дюк вынес из отдела, встал с табурета и вышел. На вопросительный взгляд сестры, многочисленных родственников и детей, ответил — спустите его вниз. Ждите телегу — и покинул квартиру полицейского.
— Он сказал, сэр Вильмонт? — принимая поводья из трясущихся рук похмельного, покачивающегося на нетвердых ногах лохматого дворника и вручая ему мелкую монету, уточнил уже на улице детектив.
— Да — мрачно кивнул, как будто вспомнив что-то очень дурное, неподвижно уставился вдоль домов Фанкиль — там, в карантине. На втором этаже. Я тоже его видел. Он работал с теми телами в операционной. Там еще было медицинское оборудование, похожее на современное.
Большие темные каменные дома, разделенные поросшими дикой малиной и акацией мусорными кучами, стояли, прижимаясь к высокому каменному обрыву. Улица загибалась вдоль его подножья, уходя куда-то вбок и вниз. Напротив парадной желтела глухая стена какого-то казенного учреждения расположенного немного ниже по склону горы. Из трубы на его пологой черепичной крыше, стекая прямо на дорогу, лился едкий белый дым. От него першило в горле и жгло в носу.
— Баня, наверное — подумал детектив.
Фанкиль остался у дома Дюка. Вертура поехал в отдел, передал докладную записку инспектору. Тот нисколько не удивился, оторвал от уборки Марису, передал ей донесение для Хельги Тралле и велел, чтобы отнесла не задерживаясь. Детективу же приказал взять санитарную телегу и ехать за больным. Когда они выезжали со двора, снова начал накрапывать дождь. Все думали, что это будет полноценный ливень: полицейские попрятались под навесом летней столовой и на скамеечках под ветвями растущих по старому земляному валу у реки тополей, но только несколько особенно крупных капель шмякнулось в сухую пыль на плацу, и дождь прекратился.
Когда детектив вернулся с Фанкилем и Дюком, все собрались в лаборатории.
Доктор Фарне, Инга и Хельга Тралле внимательно осмотрели больного полицейского.
— Вырезать-то вырежем — вдохнул дым из шланга своей курительной машины, заключил криминалист — только уже начался абсцесс и под жаропонижающим температура критическая. Я конечно сделал ему два антибиотика, но он все равно умрет. С нашими средствами это бесполезно.
Хельга Тралле согласно кивнула, в очередной раз аккуратно проверила, пальпировала рукой, разрез.
— Обширное отторжение чужеродных тканей — продемонстрировала опухшие лимфатические узлы на шее и в паху больного Инга, достала скальпель и сделала аккуратное рассечение в районе пораженного участка на животе. В глубине плоти тусклой паутиной мерцали нити отростков, что уже видели следователи, когда вскрывали мертвых, в кого были вживлены уже знакомые диски.
— Они должны дублировать нервную систему для полного контроля тела морфов — пояснила Инга — мы нашли в справочнике описания аналогичных систем. Гибридные паразиты этого класса производятся с учетом технологии биотерминации: намеренным преданием им особенных химических и биологических свойств с целью сделать их несовместимыми с кислоуглеродными формами жизни. Иммунная система человека отвергает их как враждебный инородный организм. В принципе, извлечение на ранних стадиях симбиотического процесса могло бы привести к реабилитации организма, но, похоже, сейчас он пророс уже по всему телу, так что извлечение основного тела паразита не остановит общего отторжения. Чтобы его спасти, надо извлечь все его части, а это технически невыполнимо.