Вертура подписал бумагу, что ознакомлен с протоколом и полностью подтверждает изложенные в нем объяснения. Инспектор Тралле хмуро кивнул и они с детективом покинули кабинет. Вертура хотел поблагодарить капитана, но видя его злое, насупленное лицо и сжатый кулак, устыдился и молча поплелся за ним обратно в отдел.
— Ну что? — потребовал ответа доктор Сакс, когда они вошли в зал.
— Оправдали — кивнул от своего стола на растерянно держащего в руках свои вещи, которые ему вернули по окончанию допроса, изможденного, не знающего что и сказать после пережитого, Вертуру, Фанкиль и заключил.
— Ну и Бог с ними — и снова обратился к своим записям, как будто все это было в порядке вещей. Мариса не сказала ничего, только еще более мрачно и подозрительно посмотрела на детектива.
Ничего примечательного больше в эти дни не было.
Первая желтизна проступила в листве деревьев. В сыром воздухе уже чувствовались холод и аромат осени. Унылыми черно-зелеными зарослями стояли сады. Серыми, выветренными фасадами громоздились дома. По улицам тянуло конским навозом и терпким дымом многочисленных печей. Стремительные мутные ручьи текли между камнями кривых улиц под уклон к заливу. Печальными силуэтами темнели на серой глади моря, ожидали погрузки и попутного ветра корабли.
Вертура и Мариса стояли на набережной у устья Керны, вдыхали пряный аромат горящих поленьев, сушащейся на веревках рыбы и морской травы, смотрели на воду, на гуляющие по заливу серые волны. Молча курили, слушали скрип снастей, шелест ветра и тяжелый плеск хлюпающей между камнями воды.
Казалось, все темы для разговоров давно иссякли, осталось только молчаливое, напряженное присутствие. Дни детектив проводил на выездах или в отделе. С Марисой они приходили домой порознь. Она работала за его письменным столом, а он спал, либо читал лежащие на подоконниках и в шкафу книги. Вечерами они вместе выходили на прогулку. Делали круг по городу, спускались к морю по улице, на которой стоял дом Вертуры, шли по набережной, смотрели на серое небо, на море, поднимались по южному берегу Керны, мимо Университета, к Старому мосту, возвращались по проспекту Рыцарей мимо депутатского дома обратно до улицы генерала Гримма.
Также в эти дни Вертура удостоился приема у Хельги Тралле. На прямой вопрос о расследовании по делу об убийствах на Еловой дороге, детектив многозначительно сообщил что слышал определенные слухи, которые взяты в качестве рабочей версии, но они заслуживают внимания только как опорный материал для проверки. Куратор полиции Гирты кивнула и ответила, что пока этого довольно и отпустила его в полной растерянности — он так и не смог понять, удовлетворена ли она проделанной работой или нет. Как-то ездили с Фанкилем в больницу. Смотрели какие-то бумаги в ординаторской и бухгалтерии, вместе с котом Дезмондом искали ночного грабителя, что забрался в больничный морг, и, устроив там погром, вскрыв несколько тел, очень сильно обглодал их, но виновного так и не нашли. Как и черного человека, так напугавшего почтенную семью в ночь фестиваля Гирты. Пару раз ездили в Лес. Из этих поездок детектив возвращался весь грязный, мокрый, голодный и злой, Мариса смотрела на него с ненавистью и презрением, качала головой, но все равно оставалась у него, относила его вещи на ночь в стирку и забирала до рассвета свежими и высушенными. Он же старался быть с ней ласковым и вежливым, но выходило так себе. Он очень хотел преодолеть это холодное недоверие к ней, что предательски закралось и поселилось в его сердце после всего увиденного, услышанного и случившегося за время его пребывания в Гирте, но это было выше его сил. Он жалел Марису, что волей куратора полиции была приставлена к нему, всеми силами старался преодолеть это неприятное чувство, но не мог справиться с ним — выдержки хватало только чтобы не дать ей затрещину за очередную издевку, или обидную, злую насмешку. И все равно почти каждый вечер они ложились на одну постель, лежали рядом друг с другом, а когда ее не было рядом, она задерживалась где-нибудь или допоздна засиживалась с сестрой, в его душе просыпались тоскливое, тревожное и одинокое беспокойство. Раз, не дождавшись ее поздно, он встал, презрев усталость, оделся и пошел к дому Хельги Тралле.