— Видишь котика? — указал он на открытый туесок с лежащим внутри все также недовольным котом. Девочка быстро закивала, зябко поджала ладошки и снова спрятала за рукав напуганное личико.
— Так вот, если быстро не расскажешь что тут было, он тебя на куски разорвет и съест, ясно это? — также дружелюбно, похлопав ее по плечу, сообщил Фанкиль.
— Не надо! — напугано заплакала девочка и сбивчиво пересказала историю, уже услышанную от квартального надзирателя, прибавив рассказ о том, что когда эти стручки жарили, то было очень вкусно, а вот суп из них получался просто отвратительный.
Еще пара часов ушла на то, чтобы осмотреть дом и расспросить соседей. Проверить жилые комнаты наверху и на чердаке, где у своих кроватей, лежали скорчившиеся в мучениях тела живущих в комнатах наверху людей. Самого кожевенника, его жены, его брата и его жены, родителей-стариков и еще одной пожилой женщины, как сказали, приживалки, которая готовила еду и мела двор. Сына сапожника так и не нашли, как и еще четверых детей. Но соседи сказали, что на праздники их всех отправили в город вместе с грузом стручков, помогать родственникам жены готовить из них пирожки, а потом продавать их на улицах Гирты. Даскин сказал, что съездит за ними, когда закончат здесь. Инга оглядела засосы на лицах, ногах, шеях и груди умерших, вскрыла один из стручков, но внутри не обнаружила ни органов, ни каких-либо еще признаков по которым можно было бы определить что это за организм. Вся внутренность стручка состояла из однородной волокнистой, похожей на ту, из чего состоят стебли борщевиков, дурно пахнущей, напитанной свежей человеческой кровью ткани растительных фактуры и вида.
В сопровождении местных старшин приехал комендант района. Гостям продемонстрировали место преступления. С безразличной мрачностью те покивали головами, сказали, что обязательно примут меры, но вначале дождутся письменного рапорта о результатах расследования. Посмотрели на часы и, сообщив друг другу, что у них еще очень много важных дел, судя по разговорам, поехали в замок Тальпасто на банкет.
Когда все разошлись и следственные мероприятия были завершены, Вертура, Даскин, Инга и Фанкиль собрались в сумрачной запыленной гостиной, где пахло прогорелым маслом и какой-то засохшей едой, с мрачным отвращением уставились на сварливого квартального, того самого, который по приезду встретил их у дверей.
— Ну что, сразу под трибунал, или вначале сломать руку за сопротивление? — деловым тоном, как будто бы предлагая ему подписать составленный акт, подтверждая, что результаты осмотра записаны верно, обратился к нему Даскин и многозначительно, словно проверяя вес, хлопнул себе по бедру дубинкой кожевенника, которую, обходя дом, он нашел и присвоил себе. Квартальный только пожал плечами, словно не понимая, о чем идет речь. Нахмурился, оправил портупею и грубо спросил, чего им еще от него нужно. Он наверное хотел было встать и уйти, но изменившись в лице, Даскин молниеносным движением со всей силы ударил его ниже плеча по руке, так что жандарм тяжело вздохнул от боли, и тут же, мигом сообразив что надо делать, картинно, с грохотом повалился со стула на пол, схватился за ушибленный локоть и застонал чтобы больше не били. Но прием не сработал: Даскин подскочил к нему, подхватил его руку и, упав коленом ему на лопатку, рванул в сторону так, что захрустело сухожилие, квартальный завыл.
— Состава преступления, значит, у тебя не было? — Даскин яростно сжал кулаки, и с размаху, без всякой жалости, изо всех сил пнул сапогом скорчившегося на полу капрала жандармерии — все знали, что эта мразь в подвале каких-то тварей растит. Даже рапорта не составил, пока не съели никого, нарушений не находил? Дела поважнее, у тебя были? Калым с дома имел? Думал ты тут власть и закон и обойдется? Вот тебе!
И Даскин поднял ногу и еще раз ударил по спине скорчившегося на полу, притихшего квартального. Остальные молча наблюдали за этой сценой, никто его не остановил.
— Эдмон — спокойно посоветовал Фанкиль, когда Даскин немного остыл и прекратил пинать опасливо поджимающего колени и прикрывающего голову на полу, молча плачущего жандарма — заканчивайте. До трибунала не доживет же ведь.
Он ловко подхватил свой магнитный волчок, который все время этого действа раз за разом задумчиво запускал на столе, поднялся со стула, оправил плащ, расчесывая пятерней бороду, обратился к детективу.