Маркус и Кемпион молчали в ожидании разъяснений, и он снова повторил названное имя.
— Кузен Джордж. Джордж Мейкпис Фарадей. Сын беспутного брата моего отца и постоянный источник стыда и беспокойства для нашей семьи со времени смерти моего отца, царство ему небесное.
Маркус в смущении взглянул на Кемпиона.
— Я никогда о нем не слышал, — сказал он.
— И не могли слышать. — Дядя Вильям засмеялся. — В таких старых семьях, как наша, есть свои секреты, свои, так сказать, скелеты в шкафу. Я думаю, что ваш отец о нем знает. Правда, не знаю, от кого. Моя мать никогда бы не открыла рот для упоминания его имени. Он самый настоящий шантажист и жулик.
— Вам нужно рассказать о нем поподробнее, — сказал Маркус довольно резко.
Дядя Вильям прочистил горло.
— Мне особенно нечего рассказывать, кроме самых очевидных вещей. С именем этого человека связан какой-то скандал. Какой именно, я никогда не слышал. Эндрю — тоже. Конечно, я нечасто разговаривал с Кэтрин или Джулией на эту тему, но я уверен, что у Кэтрин куриные мозги, а у Джулии слишком зловредная натура, чтобы скрывать какие-то неприятные сведения более двух минут. Матери об этом скандале известно, я думаю, но она хранит это в секрете. Я и не слышал об этом малом до тех пор, пока мне не пришлось вернуться в дом после того… гм… прискорбного случая, когда проклятый Эндрю уговорил меня вложить мои небольшие средства в его чертову компанию. — Он громко высморкался и продолжил свой рассказ: — Когда я вернулся в наш дом, оказалось, что этот тип имеет обыкновение посещать нашу семью примерно раз в полгода или даже реже. Я не знаю, что именно происходило во время этих визитов, но он обычно проводил полчаса или около того с моею матерью за закрытыми дверями, после чего удалялся, довольный, как петух, победивший в драке. Я только могу предположить, что он шантажировал мою мать, или каким-то иным образом выклянчивал у нее деньги. Что там в точности происходило, я не пытался узнать. Я не знаю, как это ему удавалось. — Ворчливый тон дяди Вильяма явно говорил о его досаде.
Маркус прервал его.
— Все это очень интересно, сэр, — сказал он, — но даже если допустить, что Джордж Фарадей является — ну, скажем так — темной личностью, что заставляет вас думать, что именно он мог быть убийцей Эндрю Сили?
— Дело в том, — с торжествующим видом сказал дядя Вильям, — что он заходил в наш дом за день до того воскресенья, когда Эндрю был убит. Я хорошо это запомнил, потому что именно в этот день во время ужина свалился груз от часов. Это был очень неприятный случай. Джордж появился почти сразу же после того, как это произошло, и у него был долгий разговор наедине с моей матерью в гостиной, а потом он ушел. Но он все еще находился в Кембридже в воскресенье, потому что я его видел, когда ехал в церковь на машине. Он был мертвецки пьян, и вид у него был, как у совы в полдень. Я надеюсь, что все это не выйдет наружу. Здесь сочтут чуть ли не преступлением, если у вас есть родственник, который не имеет отношения к университету и к тому же представляет собой бочкообразного небритого субъекта в засаленном синем костюме и грязном котелке, слоняющегося по городу в компании самого настоящего бродяги.
Кемпион встал, в его глазах за стеклами очков блеснула искорка интереса. Портрет кузена Джорджа в описании дяди Вильяма смутно напоминал ему кого-то.
— Мистер Фарадей, — спросил он, — не хотите ли вы сказать, что ваш кузен сильно пьет?
— Он пьет как сапожник, — ответил дядя Вильям, подчеркнув смысл сказанного своим тоном. — Я знавал подобных людей раньше, когда был в Южной Африке. Такие люди ни перед чем не останавливаются и непременно плохо кончают. Кроме того, он болтун и всегда носит галстук колледжа Св. Игнатия.
Лицо Кемпиона приняло почти осмысленное выражение.
— У него одутловатое красное лицо, яркие голубые глаза, в его внешности есть что-то от респектабельного господина, у него очень низкий голос и речь, как у образованного человека? Он ростом примерно в пять футов четыре дюйма и почти квадратного телосложения? — спросил он.
Дядя Вильям взглянул на молодого человека с неподдельным восхищением.
— Вот это да, ну и чудеса, — сказал он. — Я что-то слышал о том, что вы, детективы, даже без помощи бинокля способны угадать на расстоянии мили, является человек водопроводчиком или зеленщиком. Да, это вылитый портрет Джорджа Фарадея, в особенности точно сказано, что в его внешности есть что-то от респектабельного господина. На самом деле это полное заблуждение. В душе этого негодяя нет ни единого белого пятнышка. Что тут говорить, — благодушно добавил он, — в каждом стаде есть своя паршивая овца.