— Что именно? — уточнила я, теребя ногти.
— Даже утратив какие-то воспоминания, я не чувствую, что они выдраны из меня с корнем. Даже если они вроде бы исчезли, их частички всегда разбросаны где-нибудь вокруг, точно крохотные семена, которые еще смогут пустить ростки, если опять пойдет дождик. А бывает, что воспоминание исчезло, но его осколок все равно остается в сердце. И прорывается наружу — то дрожью, то болью, то смехом, а то слезой…
Он подбирал слова осторожно, одно за другим, будто проверяя их языком на прочность перед тем, как высказать вслух.
— Иногда я воображаю, будто держу ваше сердце в руках! И разглядываю его со всех сторон, — сказала я, улыбаясь. — Оно такое… размером с ладонь, очень мягкое на ощупь и подрагивает, как желе. Любая грубость может его поранить, но если обращаться с ним бережно, оно все-таки не выскользнет из моих пальцев. И еще я чувствую, какое оно теплое. До сих пор оно скрывалось у вас внутри и поэтому теплее моих рук. Я закрываю глаза, растворяюсь в этой теплоте, наслаждаясь каждым его воспоминанием. И постепенно мои руки начинают чувствовать, каким же оно было на ощупь — все то, что я потеряла. Прекрасная фантазия, правда?
— Ты действительно хотела бы вспомнить все, что потеряла? — спросил R.
— Не знаю, — призналась я. — Я ведь даже не представляю, что именно стоило бы вспомнить. А исчезновения на острове абсолютны. После них не остается вообще ничего. Никаких семян, которые могли бы еще прорасти. Испещренная дырами пустота — вот сердце, с которым приходится жить… Почему я и завидую вашему сердцу упругому, отзывчивому на прикосновения, прозрачному, такому, которое может изменяться, если рассматривать его на свет под разными углами.
— Читая твои рукописи, я не чувствую, что в сердце у тебя пустота.
— Но все-таки согласитесь: писать книги на острове — занятие очень непростое. С каждым новым исчезновением слова все больше отдаляются от меня. Может, мои пальцы и смогли так долго писать истории потому, что ваше сердце всегда было рядом?
— Я был бы рад, если бы это было так! — ответил R.
Я вытянула перед собой руки. Мы оба долго разглядывали их, не мигая — так, словно на моих ладонях и правда покоилось что-то важное. Но сколько мы ни вглядывались, они оставались пусты.
На следующий день позвонили из издательства. Тот, кого назначили моим новым редактором. Старше R на несколько лет, малорослый, худой. Лицо как лепешка, без всякого выражения. Да при этом еще бубнит себе под нос так, что не все слова разобрать.
— Когда планируешь закончить рукопись? — спросил он меня.
— Ну… даже не знаю, — растерялась я, вдруг подумав, что R никогда не задавал мне подобных вопросов.
— В твоей истории возникает очень деликатный поворот. Думаю, лучше выписывать его осторожно, не торопясь… Сообщи, как только будет что показать. Хочу поскорее узнать, что дальше!
Чтобы лучше слышать его бормотание, мне пришлось наклониться вперед и упереться локтями в стол.
— Кстати, — спросила я как можно небрежнее, — а куда подевался R?
— Ну, он… э-э… — промямлил мой собеседник. — Он исчез.
— Исчез? — переспросила я, стараясь ничем себя не выдать.
— Ну да, в буквальном смысле. Или вы что-нибудь слышали?
— Нет, ничего, — покачала я головой.
— Пропал так внезапно, что все удивились. Однажды утром — раз! — и на работу не вышел. Никакой записки не оставил. Только странички вашей рукописи, аккуратно уложенные на столе.
— Да что вы говорите?!
— О, да!.. Хотя в последнее время, что говорить, исчезновение человека — уже не такая и редкость.
— Разве? Я не замечала. Неужели вы думаете, что его…
— Вот и я не могу поверить.
— Но он давал мне послушать пластинки… Как же я теперь их верну?
— Если ты не против, могу взять на хранение. Возможно, я еще найду способ с ним связаться. Тогда и передам.
— Буду очень признательна, — сказала я. — Но если узнаете, где он, можете и мне сообщить?
— Да, обязательно… Если узнаю, конечно, — обещал он.
Поддерживать связь с женой R было поручено старику. Мы решили, что, если к его велосипеду приторочить сумку с инструментами, он станет похож на обычного слесаря и сможет навещать редакторскую жену, не вызывая ничьих подозрений.
После того, как R спрятался у меня, жена его переехала обратно к родителям, чтобы там потом и рожать; но это они планировали и раньше, когда о побеге R еще никто и не помышлял.