- А что? Это же фейри. Чаще всего, они безвредные. А те что вредные - уже не лезут на рожон. К тому же... - тут, этот худой и чопорный человек, вполне явственно замялся, кашлянув в кулак, сам того не замечая, крутя пуговицу второй рукой - Гуараггед Аннон.... Их очень много на территории Великобритании. Плюс Ирландия, Шотландия. Я там работал, приходилось общаться. Цел, как видишь.
Я не стал развивать эту тему. Никак не выдал даже возникшую усмешку. Все его эмоции, мысли, впервые за период моего с ним общения, великолепно проглядывались на его лице. И мне хотелось над ним посмеяться. Мысль о том, чтобы испытывать нежные чувства к Объекту, казалась глупой.
- Понятно. - я немного подумал, и спросил - А что потом случилось с этим Александром?
- Откуда же мне знать? Использовали амнезиак скорее всего. Вряд ли фейри снова пошла с ним на контакт. Странное дело... - и опять, он впал в состояние слабости - Ведь почти как люди. А такие, порой, пугливые... можно сказать донельзя.
- Наверное, это к лучшему.
Евгений Павлович глядел на меня вопросительно, поэтому я продолжил. В этот момент, мы ехали по относительно ровному участку дороги, без ям и ухабин. Говорилось легко, можно даже сказать с вдохновением.
- Испытывать чувства к Объекту. Я считаю это странным.
- Что конкретно ты считаешь странным?
- Я же сказал.
- Ну ладно, сказал. И почему?
- Как почему? - я постучал пальцами по стеклу, смотря на них, не на собеседника - Объект - это объект. Человек - это человек. Они разные.
- Надо же, как ты заговорил. И что? Поройся в голове, найди хотя бы один прецедент, когда отношения человека и Гуараггед Аннон, приносили первому вред.
- Почему только человек и аннон?
- Ты сам заговорил конкретно о них. - видимо, я задел Евгения Павловича. Он не особо повысил тон, но было ясно что вышел из себя. Щурил глаза, как раздраженный кот. - Вот значит и давай вести речь о них.
Я не мог парировать его аргумент. Никаких минусов, кроме отсутствия детей - если считать это минусом - в отношениях человека и озерной девы не наблюдалось.
- Ага. Вот видишь. Теперь второе. Человек это человек - замечательно. Объект это объект - тоже замечательно. И чем первый хуже второго? Или чем второй хуже первого?
- А вы что, считаете, что человек может иметь отношения с нуппепоу, допустим-то?
- Нет, Коля, не пори чепухи. Речь не о такого класса Объектах, и ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.
- Хорошо. - я сжал кисть в кулак - Да, я согласен, что человек и Объект класса Гуараггед Аннон, не настолько отличаются друг от друга, чтобы причинять обоюдный вред. Что дальше?
- А дальше, Николай, вопрос номер три. Что плохого, в отношениях, по сути своей?
Я посмотрел прямо в лицо собеседнику, и увидел улыбку. Не ухмылку. Улыбку. Он понимал или знал то, что никак не удавалось понять мне. Действительно. Я хорошенько задумался. Несколько минут яростных самокопаний, привели к простому выводу.
- Да много чего плохого. Всего и не перечислишь.
Ответом мне были шутливые хлопки в ладоши. Евгений Павлович в открытую чуть ли не хохотал надо мной.
- Ну, вы посмотрите. Умудренный жизнью и опытом старец, рассуждает о том, хороши или плохи отношения. Давно аскезу принял?
Я молчал, снова барабаня по стеклу.
- Молчишь. Вот и правильно. Вот и молчи. Ты чего-то не понимаешь? Это не порок, скорее недостаток возраста. А вот называть что-то глупым только потому, что ты этого не понимаешь - уже самая настоящая глупость. Ты ведь умный парень, Николай, почему несешь такую чушь?
Если бы нашелся в моей голове ответ, я бы ответил. Действительно. Осознание того, что я действительно нес полную чушь, раскрыло себя полностью. И мне хотелось что-то сказать, чтобы выразить признание своей неправоты.
И что-то внутри меня, мешало мне это сказать. Как заслонка, полностью блокировало любую генерацию мыслей на эту тему. Я понимал ошибочность своих рассуждений. Умом понимал, целиком и полностью. Сердцем же и душой, если можно так сказать, признать свою неправоту мне возможным не представлялось. Снова то ощущение, будто бы выпил кофе, и съел вкусную шоколадку - тепло растеклось из центра груди, подбадривая меня.
Поэтому, я покачал головой. И сказал:
- Каждому свое.
На что, Евгений Павлович ответил:
- И действительно, чего это я.
Водитель хмыкнул, тем самым поставив точку во всем этом странном разговоре. Он ни разу не дал о себе знать, с тех пор как мы выехали. Я видел его глаза в зеркале заднего вида. Он смотрел только вперед, не на нас.
Мы подъехали к большому зданию, напоминавшему завод. Оно тоже было старой постройки, из красного кирпича, прямо как редакция в городе. И действительно оказалось заводом, если бы точным, то маргаринной фабрикой. Причем, я не сказал бы, что бездействующей - даже сидя в машине, возможным было услышать людской шум из внутреннего двора.
Наша машина остановилась у ворот, водитель просигналил пару раз. Ворота открылись почти тут же, несмотря на то, что были старые, с ржавчиной, и яркой красной звездой в середине.
- Как-то несерьезно у вас тут все. - сказал я, осматривая внутренний дворик
Он не был особо большой. И не был особо обустроенный. Пара самодельных собачьих будок, чьи обитатели лениво валялись в высхошей луже. Пост охраны, в паре шагов от этих самых будок - пузатый обитатель небольшой пристройки, огладил густые усы, провожая машину взглядом. Еще, ходили люди. Рабочие, и прочий персонал. Грузчики загружали коробки в видавший виды грузовик.
Евгений Павлович подал голос.
- Конечно, несерьезно. Это же передний вход. Тут у нас маргаринный комбинат.
- Я вижу - указал я рукой на вывеску - Просто, ожидал другого.
- Да тут не особо опасные объекты же. Всего четыре евклида, и те уже лет по тридцать каждый тухнут. Тихо и безопасно. Это тебе не американский сегмент, где единственный близкий к гражданскому персонал - это сотрудники класса D.
Я немного подумал, собираясь задать вопрос. Машина, тем временем проехала через весь двор, и завернула в небольшой проезд, меж стеной комбината и забором с колючей проволокой. Проезд вел на задний двор.
- Мне всегда было интересно. D - это от слова death? - меня действительно интересовал этот вопрос
- Конечно же нет. D - значит disposable.
- А.
Машина остановилась. Водитель открыл окошко, и закурил сигарету, на меня пахнуло приятным запахом. Я вышел вслед за Евгением Павловичем, и обнаружил себя в небольшой грязевой луже. Действительно небольшой, не выше подошв, но было неприятно.
Если передний внутренний дворик - напоминал муравейник, полный занятых людей, то место в котором оказались сейчас мы - пустовало. Во многих смыслах. Пожухлая трава, ржавые остовы грузовиков и легковушек. Казалось, что мы на каком-то подобии американской машинной свалки.
Евгений Павлович, тем временем, не тратил время на разглядывание обстановки. Подойдя к большой, гаражной двери, преграждающей вход в здание комбината, он достал мобильник, и набрал какой-то номер. Дверь открылась почти сразу же. В отличии от ворот со звездой - которые открыл обычный рабочий персонал, эта железная махина открылась сама.
Я ожидал что за ней будет темный, огромный зал, с бетонным полом, и запахом сырости. Так и было. Только зал оказался светлым. Множество люминесцентных ламп освещали это помещение, размером квадратов так в семьдесят. Я специально посвистел немного, войдя внутрь, и услышал эхо.
- Денег не будет.
- Это ложная примета.
- Я знаю. А разве бывают другие?
Не нашелся что ответить. Просто промолчал.
Водитель загнал машину внутрь. Евгений Павлович снова набрал номер, и дверь за нами закрылась. Лампы, словно загудели сильнее.
- Ты пойдешь с нами?