Вторая доза - новости. Трудно назвать их дозой. Однако, я заинтересовался статьей про маньяка, раскрытого мной и Родионом. Ничего кроме того что уже было мне известно. Стало приятно. Я улыбнулся.
Третья доза - любимый форум. От Сойер, что интересно, ничего. Но она была онлайн. Я смотрел в экран, минут с десять. Сам удивился, когда осознал это время. Так и не решился что либо сказать. Просто по соображениям строгой логики. Именно из-за них. Сама мысль, о том, что разговор может привести к чему-то амурному, вызывал резкое отторжение.
Можно сказать, что стало полегче уже к этому моменту. Я все еще ощущал отголоски страха внутри, но они не были столь сильны чтобы мешать мне уснуть. Поэтому, лег, и накрылся одеялом. Мысли думались сами собой, вне зависимости от моих желаний. Это можно было бы назвать даже приятным, не будь это так необычно. Как скользкие макароны по коже. Ты лежишь, а в голове идет что-то независящее от тебя, при всем этом, наблюдение за мыслями осуществляется прекрасное.
Я пару раз мотнул головой, и пошел в ванную дабы умыться. Хорошенько растер лицо ледяной водой, и улегся снова. Вроде бы, меня отпустило. Да. Как обычно бывало со мной, после таких состояний, наступило облегчение, совмещенное с добродушием и ленцой. Сонливость, к тому же, накатила такая, что я уснул, даже не успев додумать какую-то мысль.
Просыпался еще пару раз за ночь, с невнятной тревогой. Засыпал снова, понимая, что идти никуда не надо, и в общем-то ничего не горит.
Доспался, в итоге, до обеда.
Солнце вовсю светило прямо в глаза. Я повернулся пару раз, затем положил руку на лицо, повернулся снова. И упал с кровати. Чуть-чуть не свалил ноутбук, задев за провод зарядного устройства, но пронесло.
Падение настроения не испортило, надо сказать. Я все еще был сонный, но ощущал в себе последствия хорошего отдыха. Любая попытка закрыть глаза проваливалась - они открывались сами, как бывает, когда великолепно отоспишься. Пришлось идти в ванную, само собой. Утренний, или же обеденный свой моцион, я совершил по всем заветам Карлина, разве что несоизмеримо большим количеством щеток. Вышел из душа, благоухающий свежестью. Было слегка зябко.
В холодильнике завалялась бутылка, почти что наполовину полная колы. Где-то пятьсот миллилитров, не больше. Я снова развалился в кровати, не застилая ее, и придвинул ноутбук чуть поближе. Включил музыку.
Мысли сползали на Сойер. Мысли упрямо сползали на Сойер. Я не владел ими. И не хотел о ней думать. Но не получалось контролировать себя. Вспоминались не отдельные ее положительные черты, как то, например улыбка, или голос. Цельный образ, всплывал в сознании. Граничащий с идеалом.
Я лежал на кровати. Я не мог понять природу этих мыслей. Меня разрывало, между желанием ей позвонить и осознанием ненужности этого действия. Именно так. Глоток лимонада, поставил точку в одной части раздумий, и начались другие, но на ту же тему, и точно с тем же результатом. Как я могу это описать? Существует ли такая вещь, как привязанность ума - но не привязанность души?
Произнес вслух:
- Любовь умом.
Как можно любить умом?
- Как можно любить умом?
Пустота не ответила мне. Странно. Смысл старой песни, из фильма про иронию судьбы, открылся именно в тот момент. Когда не кого спросить, уточнить то, что ты чувствуешь. Когда твоя душа, или же эмоции, реагируют только на одно - но умом, холодным разумом, ты понимаешь, что испытываешь привязанность.
Я попробовал это слово на вкус, покатал его языком по деснам, и размазал по нёбу.
- При-вя-зан-ность.
Покачал головой. Точно так же, вспомнились слова, которые я сказал ей, в ответ на знаки, которые нельзя было игнорировать.
Музыка все играла и играла.
А я все думал и думал.
Бутылка опустела после пяти композиций. Я откатил ее к выходу, чтобы захватить, если куда-то соберусь. Точно так же, как раньше мысли сами думались о Сойер, теперь, они перестали думаться вообще. Точнее, внутренний диалог сохранялся, куда без него? Но вот мысли просто ушли. Как юркие змеи, ускользнули куда-то вглубь сознания.
Отключив музыку, расположился за ноутбуком, и увидел, что мне написал Кансер. Я удивился. Обычно, текстом меня закидывала Сойер, а тут совершенно внезапное "Привет, как дела", от человека с которым я общался только в игре, и в реальности.
- Привет. - ответил ему - Нормально. Сам как?
- Да тоже неплохо. Чувак, Кира с тобой?
Я удивился еще сильнее. Настолько, что написал с ошибкой, однако, исправил, прежде чем отправить:
- Нет, я ее не видел с момента, когда тебя домой привел. Мы на остановке расстались.
- Мда. Жаль.
Минут пять, мы не говорили. Я просто думал, спросить, или не спросить.
Спросил:
- А с чего ты вообще взял, что она может быть с тобой?
- Как с чего? - он сказал то, что в общем-то мне было известно и так. Однако, в лицо хлынула кровь, стоило только прочесть от чужого человека. - Она вокруг тебя вертится, как привязанная. Само собой, я решил что вы вместе как-то.
Я не знал что ответить. Выручила простая логика:
- А на мобильник ей не звонил?
- Не-а. Звонок просто идет, ну и потом, из-за времени, скидывается.
- Понятно.
На этом и закончили. Как раз тогда, я обрел наконец контроль над непослушными мыслями, и понял, что у меня появился повод.
Руки немного подрагивали, когда искал ее номер. Да и всякое, противоречивое, вертелось в голове. Уже описанный мной, странный дуализм. И хочется, и не хочется. За ту, и другую позицию, имелось полным-полно аргументов.
Я недолго ждал ее ответа. Она взяла трубку, всего через четыре гудка. Голос Киры был сух, и грустен.
- Чего тебе, Клок?
- Привет. - ничего другого, из себя выдавить не удавалось.
Вздох с ее стороны.
- Ну, привет. Чего ты хотел?
- Тебя Кансер искал.
- Знаю. Коля, я не хочу его видеть.
На этом моменте, а если честно, то еще чуть раньше, я решил идти напролом. Поэтому, сказал:
- А меня хочешь? - через секунду, понял что сказал, и быстро добавил - В смысле видеть.
- Зачем? - голос чуть более раздраженный, но все еще грустный - Чтобы опять ощутить себя... не знаю кем. Навязывающейся такой Сойер, которая чего-то такого вот хочет от бедного-несчастного Кло-о-оки!
- Перестань. Что с тобой такое?
- Что такое? Что такое?! Да ничего!
- Кира, успокойся.
Слышалось лишь ее тяжелое дыхание, с той стороны трубки. Чей-то голос, тоже женский, и еле слышный ответ Киры: "Ничего, это я так... слегка... больше не будет".
- Мама подходила? - спросил я
- Типа того. Громко было.
Губы поневоле растягивались в улыбку:
- А я говорил тебе успокоиться.
- Ты там что? Ржешь? - чувствовалось, что ей тоже смешно - Ржешь?!
- Слегка. - я уже откровенно хихикал в трубку, не скрываясь
- Не смейся! Не ржи, кому говорю! - да и она тоже - Клок! Клок!
В конце концов, мы захохотали. Хохотали долго, со вкусом, секунд с тридцать каждый. Как раз в тот момент, у меня и закончился баланс на телефоне. Но долго ждать не пришлось, почти сразу же, Кира вышла в сети. Я извинился, посетовав на телефон.
- Ничего. Знаешь, я рада, что ты позвонил.
Это вызвало у меня улыбку. Однако, вспомнилось начало разговора, тот самый повод. Я быстро написал:
- Отзвонись Кансеру. Он реально волнуется, по ходу.
В ответ пришло еще быстрее:
- Да хорошо, хорошо. Задолбал своим Кансером, женился бы на нем, что ли. Только ради этого и звонил?
Тут-то, и пришла слабость в руках, и мысли снова перестали думаться. Можно сказать, что я не обдумывал то, что писал ей. Суть была не в смущении, но тогда, я думал, что это именно оно: