Я удовлетворённо кивнула:
– Замечательно, дожили до новых суток. Надо это дело отметить.
Старичок быстро разлил по чашкам жидкость из очередного кувшинчика, тоже оказавшегося на подносе. Я, нюхнув, вздохнула – снова вино! Пора бросать пьянство. Но раз нет ничего лучшего… Я уже привычно залпом опрокинула стаканчик, но на этот раз плотненько закусила чудной варёной курятиной с хлебом. На десерт пошли сочные груши и сладкий виноград. Погладив свой осчастливленный желудок, я совсем расслабилась, хотя спать почему-то не хотелось.
Дед тоже подкрепился, наконец-то заметил разгром в каморке и ненавязчиво поинтересовался:
– Что это здесь произошло?
Я попыталась сгладить ситуацию:
– Посетитель был, ваш местный священнослужитель. От избытка чувств разнервничался, поскользнулся и нечаянно головой полку зацепил.
Старик хитро блеснул глазками из-под густых бровей и хихикнул:
– Значит, он теперь на всю голову больной?
Я со смиренным видом кивнула утвердительно. Дедушка махнул рукой:
– Ничего страшного. По сравнению с твоими проблемами это мелочь.
Я насторожилась:
– С какими ещё проблемами?
Старик удивился:
– Забыла, милая? Тебя утром казнят! Поп исповедовать заходил, да?
Я отмахнулась, поморщившись:
– Ах, это… Очередной психологический тест.
Дедушка Истрат даже поперхнулся вином:
– Какой такой тест?
– Ну ты, дед, совсем отстал от жизни, – поразилась я. – Сколько лет торчишь в одиночной камере?
Так, мирно беседуя, мы коротали время. Окон в комнатке не было, время суток определить невозможно, но меня явно начало клонить ко сну. Дедушка, заметив моё состояние, засуетился: вытащил из сундука какие-то большущие шкуры с длинным мехом и устроил постель прямо на крышке сундука. Уговаривать меня долго не пришлось – я охотно повалилась на ложе прямо в одежде. Уже укрывшись лохматым одеялом, я спохватилась и, зевая во весь рот, спросила:
– А как же ты, дедуля?
Он бодренько ответил:
– Я ещё поработаю. Спи, девочка.
Истрат подкинул в топку дровишек и сел к столу, заботливо заслонив от меня свечу. Глядя на его сгорбленную спину, слушая скрип пера по пергаменту и вдыхая запах неизвестного мне животного, я наконец задремала, искренне надеясь проснуться в своей собственной, родной постели.
Глава 2. Семейка Гюрзенкранц
Решившись, студент дрожащими конечностями потыкал в необходимые клавиши и, получив устойчивую картинку, принялся бубнить, объясняя профу суть и смысл описываемого процесса.
– А что это график у вас, батенька, «поплыл»? – ехидно прищурился профессор.
– Где? – изумился вечный должник.
– Вот! – препод обвиняющим жестом ткнул в угол экрана. – Непорядок!
– Но, – попытался робко вякнуть уличённый в небрежности юноша. – Не хватило фактических данных…
– И вы осмелились экстраполировать? – неодобрительно хмыкнул старик.
Ненашев замялся. Препод вывел его из затруднения, милостиво дозволяя:
– Демонстрируйте, что там у вас ещё!
Увы, моим мечтам не суждено было осуществиться…
Проснувшись, я долго не решалась открыть глаза, но противный скрип пера, отвратительно похожий на скрежет кирпича по стеклу – с детства ненавижу подобные звуки – я всё-таки слышала. Вздохнув, я села на постели и осмотрелась: всё как вчера… Дед всё ещё строчит что-то, сидя за столом, свечи сильно оплыли и уменьшились. Я тяжко вздохнула и откинула тяжёлые шкуры. Чёрт, вот незадача! Брюки-то ещё ничего, а блузка сильно помялась. От невесёлых размышлений меня отвлёк старческий голосок:
– Проснулась, милая?
– Доброе утречко, дедуля, – мрачно буркнула я.
– Кушать хочешь? – заботливо предложил дед.
– Слушайте, дедушка маг, а где тут ванная? – наивно поинтересовалась я.
– Что-что, не расслышал? – воззрился на меня старикан.