— Сколько? — Лена начала истерически хохотать. — Вадим мне обещал пять. И возможность продления контракта за семь.
Настал черед удивляться мне. Суммы зарплат были у нас оговорены заранее. Дело было даже не в сумме (я мог платить любую зарплату), а в том, что это был явный перебор.
— Минуточку. Тут опять кто-то кого-то надул. Зарплату выставлял тебе я, и там действительно стоит тысяча. Кроме того, подумай сама — учет и отчеты в том объеме, который я требую, не стоит таких денег. Логично?
— Учет? Да я за весь месяц еще не одной бумажки в глаза не видела!
— Тем более…
— Я смотрю, ты действительно ничего не понимаешь, — с материнской теплотой произнесла Лена. — Хорошо. Я помогу тебе. Но сначала я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь.
— Оставить сумму, обещанную тебе Вадиком?
Комичность ситуации заключалась в том, что ответь она «да», я бы тотчас согласился. Она мне по-прежнему нравилась, нехватки в деньгах я не испытывал и надеялся: если она останется работать, то у меня будет возможность завести роман. Реальность, как всегда, оказалась проще и грубее.
— Зачем мне деньги, если их некому будет тратить, — выдавила из себя девушка. — Я хочу, чтобы ты оставил мне жизнь.
БРЫЗГИ ГРЯЗИ
Старое «Бургундское» мне всегда нравилось тем, что ты мог ощутить привкус и запах настоящего спелого винограда, не искаженного брожением. Вместе с тем это было вино, причем не из легких. Вот и сейчас я пил уже второй стакан подряд. Не залпом, а постепенно, как и положено пить хорошие вина, вот только вкуса я сейчас не ощущал.
Сидящая передо мной Лена ждала, как и подобает ждать ответа на такой вопрос, — не дыша. «А если я налью себе третий стакан? Она же просто задохнется?» — пробежала глупая мысль. Девушка ждала ответа, а я не знал, что сказать. Убивать ее я никогда не собирался, но, с другой стороны, если она была уверена в обратном, значит, было за что? Идиотизм ситуации не смешил. У меня, обыкновенного программиста, выторговывают жизнь, как у какого-нибудь Вито Корлеоне! Еще смешнее должно быть оттого, что правильно выторговывают. Троих-то уже нет, причем это сделано вот этими вот руками. «Четверых», поправил я себя. А что ответил бы «крестный отец» на такой вопрос? Может, пора учиться управленческим методам у классиков? Я спокойно поставил стакан на стол и произнес:
— Цена хороша. А товар? Я же не знаю, стоит ли он того? Что ты мне можешь рассказать такого, что не расскажет кто-то другой?
— Ты же хочешь узнать, на каких условиях нанимались люди, почему и как организован мятеж? Наверняка ты захочешь уйти от неприятностей в будущем, да и узнать, кто был четвертым. Так?
Такого поворота я не ожидал. Точности поставленных вопросов я мог только позавидовать. И самое главное, она ЗНАЛА кто был четвертым!!!
— Кто? — выдохнул я.
Лена в ответ протянула мне руку, предлагая совершить сделку.
— КТО?! — рявкнул я, пожав и сжав ей руку одновременно.
— Я, — отрубила Лена.
Который раз за день я на пару секунд превратился в соляной столб, а потом выдернул руку из вспотевшей ладошки девушки.
«Сопьюсь», — пронеслось в голове, когда я в очередной раз наливал себе вина.
«Сопьется», — подумал я, автоматически наполняя протянутый Леной стакан.
— Та-а-ак, — вылетело изо рта, едва сведенные зубы разжались, пропуская край стакана. К моему великому удивлению, горло пропустило очередную порцию алкоголя, а мой обалдевший от происходящего мозг выдал ценное указание: «Сначала информация, а потом действия!» Я действительно был готов разрядить в нее обойму прямо сейчас, но оставались еще Вадиковы головорезы, а договориться с ними будет куда сложнее. Я и раньше не пользовался среди них популярностью, а теперь мой имидж имел скорее отрицательное значение.
Когда емкость в руке опустела, я уже принял решение.
— Окей. Ты будешь жить. Рассказывай.
— Спрашивай, — произнесла Лена, допив свое вино. Ей, видимо, тоже требовалось время, чтобы собраться с силами. Мимоходом я удивился стойкости этой хрупкой девушки. Другая на ее месте уже давно валялась бы в истерике. Хотя кто знает, как человек поведет себя в критической ситуации.
— Расскажи про мятеж, — попросил я и придвинул к себе коробочку транслятора.
— С мятежом очень просто. Не было никакого мятежа. Вадик просто приказал мне перевести шлюз и браслеты из красного допуска в белый. И все.
— Ни хрена себе — «и все». Как это: «перевести», и почему именно тебе? Ты тут кто?
— Перевести — это значит нажать семь кнопок, пока твоя ладонь лежит на панели. Извини, конечно, но ты, когда работаешь, ничего не видишь. К тебе может запросто зайти кто угодно. Главное, чтобы ты сам о чем-то попросил. Например, принести новую бутылку. Я тебе ее принесла и налила, а пока ты пил… в общем, это было несложно. А по поводу, кто здесь я, так у моей должности и названия нет. Просто «девушка».
— И когда это ты изменила настройки? — процедил я сквозь зубы, злость снова закипала во мне.
— Часа четыре назад. С утра все «глаза» ушли к тебе, через три часа вышли, а ты был доволен, пил и щелкал кнопками. Вот тогда…
— Понятно, «девушка». А что, Вадик не мог подобрать тебе нормальное название должности?
— Например, секретарша, да? — голос Лены прозвучал крайне издевательски. Я опять что-то упускал. Делопроизводитель и секретарь родственные профессии, так почему в ответе прозвучало так много яда?
— Ты так и не ответила. Какие были твои обязанности? Ведение бумаг… дальше что?
— Бумаг? — слово вылетело, как плевок. — Я ДОЛЖНА была спать со всеми вашими мордоворотами в черных рубашках, особо выделяя Вадика. Что касается тебя, извращенца, то с тобой нужно было разыгрывать легкую влюбленность. А бумажки — это так, в свободное время. Вроде дополнительных мелких обязанностей.
«Сопьюсь», — подумал я, но добавки не налил. Вместо этого я потер себе виски и попытался сосредоточиться. Потом не торопясь вытянул из нагрудного кармана пачку «L&M» и закурил.
— Подожди. А почему я извращенец? Я же просто ухаживал за тобой, и только.
Все, что я говорил, звучало как-то особенно по-идиотски, но никто из нас даже не улыбнулся.
— Так ты же… — вдруг замялась Лена, — это… импотент. Подожди, ты хочешь сказать… Так ты что, вправду за мной ухаживал?
«Ну вот — явный «делириум тременс», белая горячка по-народному», пронеслась в голове мысль, пока я ржал, как табун лошадей на переправе. Так продолжалось минут пять, и наконец я из себя выдавил:
— Ты не поверишь… — и снова стал ржать, подавившись дымом.
Посмотрев на меня еще некоторое время, рассмеялась и Лена. Ее смех ни на йоту не был здоровее, чем мой.
— Ты понимаешь, когда я для всех… а тут один… у-х-ха-жи-ва-ет… извращенец чертов… — женский голосок всхлипывал и срывался, но суть сказанного понять было не сложно. В ответ я тряс головой, вытирал слезы и добавлял:
— … кофе предлагал…
— … и комплименты… о-о-о-о, не могу…
Я представил, как звучали мои заигрывания в этих обстоятельствах, и от смеха сполз на пол.
— А мне Вадик сказал, что ты хороший делопроизводитель, — успокоившись, произнес я.
— Я и была хорошим делопроизводителем. А мне он сказал, что ты программист.
Тут я снова не удержался. Ржать я уже не мог и стал тихонько хихикать, закрыв глаза рукой.
— А я и есть программист, — сквозь слезы прохрипел я и, увидев вдруг побелевшее лицо Лены, на котором резко исчезли все следы смеха, перешел к следующей стадии истерики. Стал икать.
— Подожди, — проговорила девушка дрожащими губами, — ты знаешь, как отсюда выйти?
Я все-таки налил себе вина. Наполнил и второй стакан.
— Успокойся. Я же сказал — я тут хозяин. Почему хозяин не может быть программистом?
— Ну да. Или почему нельзя просто поухаживать за проституткой, выдохнула Лена и сползла со стула. Напряжение перевалило за красную черту, и ее сознание решило отдохнуть.