НОВАЯ ЖИЗНЬ
Белый песок побережья, лазурный океан, и только на самом горизонте, в том месте, где встает солнце, виднелись верхушки пальм. Там был еще один остров. Я отошел от окна своего кабинета и повернулся к находившимся за столом людям.
Напротив моего места сидела Люда. Ее огненные волосы были собраны в пучок на затылке, а покатые плечи прикрывало свободное белое платье.
Слева от нее развалился на стуле Андрей. Теперь он снова носил гавайку и кремовые шорты. Я снова поразился тому, как он умел пользоваться мебелью. Можно было не сомневаться, этот замечательный парень устроится с комфортом даже на мокром бетонном полу. Хотя при такой жаре бетонный пол, да еще и мокрый, не такое уж и плохое решение.
Еще два стула занимали повар Максим и отец Люды, которого, как оказалось, звали Кирим Иванович. То ли у них в роду были киргизы, то ли его имя было аббревиатурой какой-то коммунистической идеи. Я долго не верил, что живого человека можно назвать "Коммунистическим Интернационалом Молодежи", но потом узнал, что именно так и расшифровывалось имя Ким. Тогда что же могут значить лишние "ир" или "ри"? Интеллигентно - рабочий? Решительно испоганенный?
В метре от стола сидела изнывавшая от жары Луиза.
- Повторите, пожалуйста, еще раз это слово, - попросил я Кирима. С тех пор, как он стал появляться среди нас, мужчина завел традицию: "без вторых имен". А когда его случайно называли по отчеству, он обижался.
- Индекс Доу Джонса, - по слогам проговорил он.
- И как в этот индекс мы можем вложить деньги? - не понял я.
Кирим снисходительно улыбнулся и сделал глоток чая. Определенно у него в крови было что-то от восточных национальностей. В такую жару пить горячий чай.
Я покосился на градусник. Тридцать пять. А кто-то говорил, что тут температура не поднимается выше тридцати двух. Я снова поклялся никогда не верить рекламным проспектам.
- Деньги нужно вложить в акции. А индекс нам поможет на этом заработать.
- Подождите, - прервал нас Андрей. - Давайте все-таки решать вопросы по очереди.
- Разумно, - поддержал я. - Итак, что вы думаете по поводу организации фирмы?
- Я так и не поняла, - Луиза взяла со стола тонкую папку и стала ей обмахиваться, - как мы можем создать что-то, когда ты у нас "хозяин"? Это новые правила, которые ты заводишь "добровольно-принудительным" методом? Расскажи просто, в чем они заключаются - и все.
- Вы меня не поняли. В данный момент вы все совершенно свободны. Говоря бюрократическим языком: все ваши контракты расторгнуты. Вы можете уехать отсюда и жить, как вам захочется. Документы у вас надежные, а я обеспечу вам небольшой стартовый капитал. Но я хочу создать нечто вроде фирмы, и те, кто захочет остаться, войдут в нее равноправными членами.
- А зачем это тебе нужно? - спросила Люда. - Ты вроде и так все делаешь, как хочешь, а мы тебе помогаем изо всех сил.
- Помогаете делать все, что я хочу. Правильная формулировка, рассмеялся я. - Кирим, ты среди нас, вроде, самый образованный. Напомни господам-сахибам и леди... э... сахибшам, почему на галерах перестали использовать рабов и перешли на вольный найм?
- Не выгодно, - пожал плечами мужчина.
- Как это? - вдруг вмешался Макс, который до сих пор активно делал вид, что не слушает наших разговоров. - Рабам же не платят? Почему отдавать деньги выгоднее, чем не отдавать?
- Для рабов нужна охрана, кроме того, команда все равно нужна, так как рабы кораблем управлять не могут. К тому же рабы не заботятся о целости весел и других инструментов своего труда. Поломка для них - перерыв. Если же пользоваться смешанной командой, набирая гребцов-воинов-моряков, получается экономия. Платить им, конечно, нужно больше, чем простому моряку, но если прибавить систему долей, то общий результат резко склоняется в пользу отказа от рабства.
- Не понял, но поверю на слово, - улыбнулся повар. - Но какое это отношение имеет к нам? Как специалист в своем деле, могу вас заверить: баландой я никого не кормил. Хотя некоторых толстомордых и следовало бы.
- Макс, - хохотнул Андрей, - тебе-то чем мои "девочки" насолили?
- Норвежцы говорят, что все плохие слова о человеке должны уходить в землю вместе с ним. Но эти неандертальцы "жюльен" постоянно называли "грыбы".
Внезапно Кирим хихикнул. Потом снова. И вдруг, закрыв глаза, начал трястись, тихонечко повизгивая и явно пытаясь сдержаться.
- Хорошо, что ты не украинец, - наконец выдавил он из себя. - А кто это говорил? Не русский часом?
Теперь рассмеялись Люда с Андреем.
- Во-во! А то есть мнение, что упоминание украинского борща из уст русского нередко приводит к смерти.
Наконец дошло и до меня. Я всегда был не дураком посмеяться и с удовольствием залился добродушным реготом.
- Это еще почему? - обиделся Макс. - Я этого не замечал.
- Так это если борщ называть по-русски, - пояснил я между приступами смеха. Я действительно не мог спокойно смотреть на раскрасневшегося обиженного повара.
- А я на каком говорю? - взорвался он. - Борщ и есть борщ! Прекратите ржать!
- Так это на литературном... - пропищала Люда. Похоже, ей было еще хуже, чем мне.
- ... а имеется в виду "народный сленг", - поддержал дочку Кирим.
- Прекратите ржать! - зло процедил Макс, видимо, воспринявший эту шутку на свой счет. - Кто-нибудь мне скажет, как "по-народному" будет борщ?
- Украинский борщ, - поправил я, - именно украинский борщ.
- Украинский борщ! - рявкнул Макс. Я за ним таких талантов не замечал.
Именно этого все и ждали. Как дети на утреннике, согласно канонического текста, противно растянув букву "е", мы дружно проорали:
- Пе-е-ервое!
- А русский - это кацап? - недоверчиво переспросил повар, видимо, он стал вспоминать этот анекдот.
Люда кивнула, а Андрей ради справедливости добавил:
- А украинец - хохол.
Макс вдруг стал совершенно пунцовым. Я уже подумал, что сейчас мы лишимся своего "волшебника желудков", как вдруг он рассмеялся. Выглядело это крайне интеллигентно, но длилось необычайно долго. Мы уже успели успокоиться, слазили в холодильник за "пепси" и тоником, а он все продолжал смеяться.
- Я все никак не могу привыкнуть к этим вашим национальным разборкам, проговорил он, когда наконец смог говорить внятно.
- А ты по национальности - кто? - спросила Люда.
- Грузин, - Макс неловко улыбнулся.
Люда снова стала попискивать, а Андрей с максимально серьезной рожей спросил:
- А про "грыбы" говорил, случайно, не армянин?
Мы снова начали смеяться, а Макс опять побагровел.
- Я не думал, что у вас так развиты национальные предрассудки! Видимо, я воспользуюсь возможностью и уеду.
- Минуточку, Макс, - Кирим остановил вставшего повара, - а ты в курсе, кто по национальности Олег?
- Кто?
- Хохол, - отец Люды продолжал улыбаться. - А Андрей - кацап. И только что они смеялись до коликов в животе над своим "национализмом". Кстати, на сами прозвища они тоже не обижаются.
- А чего на них обижаться? Я же не обижаюсь, когда меня называют грузином? - парировал Макс, но все же сел.
- Хохол - это не национальность. Так русские издевались над прическами украинских козаков в виде единственной пряди волос на бритой голове.
- А что значит кацап?
- Ответное издевательство. Происходит от украинского "як цап", как козел. Тут имеется в виду пристрастие русских к бородам, которых украинцы не носили.
- И они после таких шуток хотят работать вместе? - не поверил Макс.
- Не только хотим, но и будем, - сказал я и посмотрел на Андрея. - Он пока единственный, кто согласился войти в новую фирму.
- У-у-у, хитрющий хохол! - Андрей зверски улыбнулся. - Может, я только и ждал момента. Недаром в народе говорят: когда москаль родился, хохол заплакал.
- Не москаль. Не надо перевирать народную мудрость, - подмигнул я Андрею.
- Знаю-знаю. Согласен. Это был жи... - вдруг он настороженно поглядел на Луизу:
- А ты часом не еврейка?
Отставная Мадам до сих пор не принимала участия в нашем веселье. Видимо, наши национальные разногласия были ей до фени. Она смотрела на нас, как мать смотрит на расшалившихся детей.