— Артем, ты не молчи, рассказывай... У нас не так много времени.
Я медленно начал излагать — с того момента, как мы приехали в «Центральный». Закончил эпизодом встречи с Каламацким под балконом жилого дома. То, что он разглядел меня из банка, наблюдая за нападавшими, говорить, естественно, не стал.
Сотников спросил:
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Да, — сказал я. — На примитивном уровне. Понимаю, что все плохо. Но не имею представления, когда конкретно это «плохо» на нас свалилось. Кто говорит — три дня назад, кто говорит — пять... Я ничего не знал до вчерашнего вечера, когда очнулся на полу в туалете супермаркета. Не понимаю, как мог забыть, что проводил своих на поезд в Москву накануне суточной смены, считая, что в городе неспокойно. Скажите: а совет директоров проводился? Или мне это тоже... привиделось? — Я посмотрел на Сотникова.
Шеф с видимым усилием кивнул и поморщился.
— Конечно, проводился. По дороге с совещания машина одного из членов совета директоров была обстреляна, убиты двое охранников, а сам он в тяжелом состоянии доставлен в больницу.
— А вы когда об этом узнали?
— Сразу. Позавчера, в пять вечера, через десять минут после нападения.
— Я ничего не знал...
— Считаешь, я должен был с тобой поделиться?
Я смешался:
— Да нет, но... Просто вчера утром, когда я заходил, вы были, как всегда, в нормальном настроении... День рождения собирались отмечать. После таких событий... Черт, все это очень странно!
— Знаешь, я могу подтвердить, что ты отправил своих в Москву.
— И вы тоже?!
— Утром, придя на смену, ты говорил со Стасом Павленко... Ну, вспоминай! Сказал, что проводил своих на поезд. Дескать, в городе неспокойно, и будет лучше, если пару месяцев они поживут у твоих друзей, еще имя назвал, странное такое...
— Ганс, — сказал я обреченно, — Владик Гансовский.
— Кажется. Он передал мне этот разговор вчера, уезжая на твои поиски в «Центральный».
— Я даже не могу выяснить, как они доехали!.. Виктор Владимирович, а почему вы отправили в «Центральный» Павленко, а не поехали сами?
Он вдруг уставился на меня и долго молчал. Под его взглядом мне стало неуютно.
— Что ты об этом знаешь?
— О чем?
Он еще некоторое время поизучал меня и сдался:
— Хорошо. Скажи, ты действительно разговаривал с тем парнем в «Центральном»?
Я кивнул.
— Так вот, Артем, похоже, мы оба общались с одним и тем же хмыренышем. Телефоны на тот момент уже не работали, никакого праздника так и не получилось, я проводил совещание по ситуации в городе, поскольку от клиентов из оперзала пошла серьезная информация о беспорядках. В начале седьмого зазвонил неработающий городской аппарат. С вашими людьми в супермаркете произошла неприятность, сказал мужской голос. Они живы? — спросил я. Только один, ответил он, и добавил: боюсь, это не ваш зам. Я спросил, с кем говорю, и получил странный ответ... Человек Равновесия, кажется, так он представился.
— Человек Равновесия, — повторил я. Мне этот хренов Морфеус никак не представился.
— Да. Я поблагодарил за информацию, сказал, что немедленно займусь этим вопросом и положил трубку... В ту минуту и не подумал, как он мог позвонить по неработающему телефону] Я объявил собравшимся, что я и десять человек поддержки выдвигаемся в район ЧП, а на делах в банке остается Стас Павленко. Тут же последовал второй звонок. Человек Равновесия сказал, что мне не следует ехать самому, лучше отправить кого-нибудь. Мне же необходимо оставаться на месте и ждать человека, который не погиб в супермаркете и обязательно явится в банк. Только он один, сказал голос, сможет... э-э... дойти до Равновесия. Я спросил, кто этот человек, совершенно не думая о тебе, — при этих словах он ничуть не смутился; ему вообще было незнакомо чувство неловкости. — Честно говоря, я был убежден, что ты погиб вместе с Михалычем, а речь идет о ком-то из молодых. Но он назвал тебя.
— По имени?
— Не совсем. Он сказал: один дурак, оказавшийся не в нужное время не в нужном месте. И я сразу понял, что это ты.
— Спасибо, шеф.
— Обращайтесь. Но это не все. Он добавил примерно следующее: сделайте все, чтобы этот человек оказался у вас. Он поможет разрулить несколько важных проблем... В том числе в отношении семьи.
— Вашей? А что насчет вашей семьи?
— Не знаю!!! — заорал Сотников, вскинул руки, но тут же охнул, посерел лицом и стал медленно, с болезненными гримасами, опускать их на стол. Перевел дух и хрипло сказал: — Я ничего не знаю... Мои — в Испании, жена работает, дети учатся. Приехать должны в конце мая. Мама живет в Питере, отец умер давно. Я хотел позвонить своим в Мадрид, но связи нет — ни стационарной, ни мобильной. Всех сотрудников Службы, кого мог, я вчера к ночи стянул в банк — видел, сколько народу на первом этаже? На других не меньше — как чувствовал, что в ночь начнется... Но ни один из троих, кого я отправлял к себе домой, не вернулись. Словом, я впервые в жизни принял решение не сам, а послушал черт знает кого, какого-то урода, которого не знаю и никогда в жизни не видел... Ты можешь поверить в эту хрень?!
— Теперь могу, — сказал я.
— А я до сих пор не могу... Я остался, объявил людям, что не еду, вместо меня выяснять ситуацию и разыскивать тебя отправляется Стас Павленко. Он настоял, что поедет один. Сейчас думаю: к лучшему. Иначе вместе с ним мы бы лишились нескольких защитников. Я, например, планировал отправить тех троих, кто сегодня работает со снайперской техникой.
— Вы знаете, чего хотят нападающие?
— Ничего нового. Захват и разграбление. Взять всё, что смогут — всю скопившуюся в банке наличность, ценные бумаги, документы по крупным клиентам и акционерам. Улов был бы знатный.
— А вы уверены, — спросил я осторожно, — что Стас Павленко погиб?
Сотников посуровел лицом.
— Предпочитаю не думать плохо о своих людях. Но если он... свинтил... Я не держу на него зла. В общем, не дождавшись тебя вчера, сегодня утром я предпринял новую попытку и дал поручение Каламацкому найти тебя и доставить... понимая, что по сравнению со вчерашним днем сделать это гораздо труднее. Но ты, как выяснилось, сам... пришел на работу.