Занятный собеседник мне попался. Типичный сумасшедший учёный. И теория его бредовей некуда. Но… Другой-то нет? И рациональное зерно в ней есть, несмотря на всю неправдоподобность. Может, я сошёл с ума, только я верил этому взъерошенному невротику. Земля, люди, Армагеддон… или, как его, Рагнарёк… и Рита. Рита! Я едва не забыл, зачем пришёл сюда. А начатое надо доводить до конца…
— Замечательная теория, проф. Считайте, вы меня убедили. Но этого мало. Даже если Фенрир существует, как его победить? Сбросить в Разлом, прямо ему на башку, ядерную бомбу? Неплохая мысль. — Я принялся рассуждать вслух. — Только где достать бомбочку? Особенно сейчас, когда разработки в этой сфере находятся под запретом. И караются смертной казнью…
Тут я заметил, что Берензон хитро щурится.
— А чем, по-вашему, я занимался одиннадцать лет?! — Он подошёл ближе, наклонился, понизил голос до заговорщицкого шёпота. — Существование Фенрира я доказал вскоре после рождения моей теории. К моим услугам было лучшее научное оборудование, которое я «позаимствовал» у коллег перед тем, как покинуть их. А помимо этого у меня в распоряжении мозги и чёртова уйма времени. — Яков Израилевич отступил на шаг назад, разогнулся, задумчиво произнёс: — Найти детали оказалось очень сложно. Очень. Но для настоящего учёного нет преград…
— Постойте… — Я не верил своим ушам. — Вы хотите сказать, что сделали ядерную бомбу?
— Отличный, отличный экземпляр! — Берензон словно бы разговаривал сам с собой. — Жаль, что я так и не нашёл добровольца. Никто не захотел везти моё детище к Разлому, чтобы скинуть в логово Фенрира. Надо бы мне лично укокошить этого позорного волка, в конечном итоге, я же создатель… Но как? Моя малышка тяжёлая. Даже вдвоём с Доусоном…
— Доусон — это телохранитель? — догадался я.
— Да, да, — рассеянно ответил Яков Израилевич. — Опять же машину водить я не умею. И он тоже. Нет, транспорт есть, а толку от него… После смерти Вадика, шофёра…
— Проф, не беспокойтесь. — Я поднялся со стула, подошёл к Берензону и положил руку ему на плечо. — Недолго Фенриру осталось безобразничать. Недолго порождать всяких снорков и етунов. Скоро люди обретут долгожданную свободу.
— Не понимаю…
Он правда не понимал.
— Короче, считайте, что доброволец сам нашёл вас.
И подмигнул ему глазом с вертикальным зрачком.
Не успел Жора распахнуть дверь, как Рита, злобно рыча, выпрыгнула в коридор. Парень отшатнулся, выставил перед собой пистолет. Девушка, щеря отросшие зубы, двинулась к охраннику. Дима с Лёшей ухмыльнулись и, аккуратно подступив к ней, молниеносно заломили некогда тонкие руки. Увлечённая преследованием Жоры мутантка не сразу поняла, что происходит. А очутившись в объятиях силачей, стала извиваться всем телом. Фиксировать одичавшую женщину тяжело, но лаборантам было не привыкать.
— Держите крепче! — командовал Григорий Натанович. — Зря, что ли, мускулы накачали? Криворучки, блин.
Рита пыталась вырваться. Укусить, расцарапать пленителей. В её безумных глазах пламенела первобытная ярость. Дёргались покрытые шерстью руки. Женщина-снорк рычала, брызжа слюной.
— Как она отвратительна… и прекрасна, — восхищённо проговорил он.
Жора целился в Риту из пистолета, готовый в случае чего стрелять на поражение. Пальцы охранника стиснули оружие до того сильно, что побелели костяшки. Лопоухий парень что-то неслышно бормотал. В его глазах читался плохо скрываемый страх перед порождением Катаклизма, перед этой кошмарной шуткой природы.
— Горячая тёлочка, — задумчиво произнёс Чернобровин. — Без наручников соваться к такой — смерти подобно. Жора!
— Григорий Натаныч, не надо…
— Что не надо?! Струсил, да? — Чернобровин зашёлся громким смехом. Потом резко замолчал и шикнул на охранника: — А ну, быстро, я тебе сказал…
Лопоухий принялся нервными движениями отстёгивать с пояса наручники.
— Григорий Натаныч. — Это говорил один из лаборантов.
— Ну, что ещё?!
— Пожалейте Жору: он же придурок, а у неё вон какие зубищи. Мы и так её еле удерживаем, а тут ещё этот будет вертеться под ногами.
— Вот сука! — выругался второй. — Стоять! Стоять!! Чёртова образина!.. Не получится наручники застегнуть: мы ей даже руки свести не можем…