Представление команд закончилось, и Игорь произнес заключительное слово:
— Итак, все познакомились, правила, я надеюсь, прочитали. Может, я повторяюсь, но сказать еще раз обязан: мастерская группа никакой ответственности за сохранность жизни, здоровья и личного имущества игроков не несет, но постарается сделать все возможное для их безопасности. Игра начнется через десять минут, считая с настоящего момента. Приятной игры и берегите себя.
— Значит, так, бойцы! Сейчас мы сделаем ход конем! — Костя сразу же начал командовать, подозвав к себе всех «бирнамовцев». С поляны парада расходились остальные команды. — Сейчас наша задача — бежим напрямую к «Айзенгардам», пока они по тропинке шлепают. Им хода — минут пятнадцать, мы должны успеть устроить засаду. Время кто-нибудь засек? Замечательно. Степа! — Вперед протолкался все еще одетый в камуфляж плечистый парень со «спецназовской» раскраской на лице, сквозь нее проглядывали веснушки. — Твоя задача — разведка. Понял? Действуй! — Степан кивнул и рысцой бросился в лес. — Таня, мы сейчас боевку устроим, тебе там делать вроде нечего. Иди в лагерь, жди нас. Вот тропинка! — Костя уже вжился в роль монарха, чьи приказы, как известно, не обсуждаются. Раздав указания, он довольно огляделся и скомандовал: — Вперед, хлопцы! Победа будет наша!
Вениамин Григорьевич мирно катил на своем велосипеде в сторону дома. Песчаная тропинка, еще слегка влажная после дождя, петляла среди сосен, солнце ласковыми ладонями гладило его затылок, и жизнь казалась прекрасной. В такие дни, кажется, возвращается молодость. Перестают болеть радикулитные суставы, легче утром подняться с кровати… В целлофановом пакете, висевшем на руле, трепетали красавцы-караси, коих в речке пруд пруди, бамбуковая удочка была привязана к раме велосипеда, и пенсионер уже предвкушал, как он приедет домой и сварит уху. Сварит сам, не доверять же женщине такие вещи! Его супруга горазда только рыбу переводить…
Он затормозил так резко, что заднее колесо взрыло песок. Впереди на тропинке что-то грохотало, лязгало, но эти звуки тонули в залихватском реве двух десятков глоток… И не прошло минуты, как источник звуков появился в его поле зрения.
Прямо на него двигался в колонне по два отряд средневековых рыцарей. Вениамин Григорьевич застыл рядом со своим велосипедом, не в силах пошевелиться от изумления. Впереди шел рыцарь в сияющих доспехах с алым плюмажем на шлеме и таком же алом плаще, а над отрядом гордо реяло полотнище флага с изображением какого-то зверя — не зверя, птицы — не птицы, а чего-то вообще непонятного. Рядом с рыцарем во главе колонны шагал рыжебородый мужчина в камуфляже. Увидев занимающего всю дорогу растерянного деда, рыцарь ускорил шаг, схватил велосипед бронированными руками и переставил на обочину, оттолкнув при этом Вениамина Григорьевича чуть ли не в кусты. Тот от неожиданности даже слов не нашел, чтобы приструнить нахала. Камуфляжный, глядя на действия рыцаря, лишь усмехнулся, не сделав и попытки помочь Вениамину Григорьевичу. Колонна промаршировала мимо, сотрясая землю, и рыцарь так же молча вернул железного коня обратно на дорогу, потянув за собой и дедушку, намертво вцепившегося в руль. Затем приложил руку, сжатую в кулак, к груди, склонил голову в шутливом знаке почтения и, дребезжа и лязгая, бросился догонять отряд.
Хвост колонны уже скрылся из вида, а дедушка все смотрел вслед. Все восемь десятков прожитых лет не подготовили его к мысли, что толпа здоровых крепких мужиков может с песнями разгуливать по лесу, облаченная в латы и кольчуги, при этом воинственно потрясая самыми натуральными мечами и копьями, с развевающимся на древке страхолюдным знаменем. В голове Вениамина Григорьевича это просто не укладывалось, выглядело так же дико, как если бы товарищ Сталин, кумир его юности, вдруг исполнил бы на трибуне Мавзолея танец с саблями во время первомайской демонстрации. А этого пожилой человек, свято чтивший всю жизнь идеалы социализма, представить не мог даже в порядке бреда. Постояв некоторое время, он встрепенулся, плюнул вслед сумасшедшим, оседлал своего железного коня и обмер…
На тропе стоял на задних лапах, чуть покачиваясь, гигантский бурый медведь. До него было не больше четырех-пяти метров, до пенсионера долетало его горячее зловонное дыхание. Это было неправильно, монстр не мог дышать, ведь мертв он был уже много десятков лет…
Грудная клетка зверя была разворочена картечью, скальп с левой стороны черепа был содран от удара топором, висела под нелепым углом перебитая передняя лапа, а бока и холка были изодраны деревенскими псами.