— Держи. — Денис протянул парню пластиковую бутылку из своей сумки. — Пей.
Пострадавший понюхал горлышко и сделал несколько глотков неразбавленного спирта. Закашлялся, порозовев лицом. Денис тем временем скинул с себя куртку и стянул футболку.
— Приготовься, сейчас будет больно… — И он стал поливать все еще слабо кровоточащее мясо спиртом. Парень заорал, но не шевельнулся, лишь чуть выгнулась спина и запрокинулась голова.
Сергей потянулся за сигаретами. Руки тряслись, как у алкоголика со стажем, и поначалу все никак не получалось попасть кончиком сигареты в язычок огня на почти пустой копеечной зажигалке.
Денис, обмотав культю парня футболкой, также продезинфицированной из бутылки, подошел к нему, показав жестом — «курить». Сергей достал еще одну сигарету из растерзанной пачки, пошевелил пальцами среди крошек табака и лоскутов бумаги — целых больше нет. Ну и черт с ним. Протянул зажигалку Денису, хлопающему по карманам.
— Я долго валялся? По башке чем-то огрело… — Сергей потрогал шишку на затылке, пульсирующую под пальцами.
— Только что закончилось, минуты две-три прошло до того, как я парня этого нашел. Остальным, тем, что еще не встали, не поможешь. Я же сразу сумку схватил и побежал, еще не все эти твари улетели. А тут и помогать особо некому. Фронтовым врачом себя чувствую… Я когда мимо тебя проходил, посмотрел — живой, целый… Шишку не видел, решил, что просто в обмороке, не стал трогать. У остальных живых — ссадины, царапины, шок. Погибло много.
— Наши есть? — Денис лишь молча кивнул. — Кто?
Ответить Денис не успел. Установившуюся было тишину разорвали выстрелы.
Володя молча ждал, когда Ник обернется. Пистолет в руке медленно покачивался, словно дирижируя невидимым оркестром. Вид плачущего мужика не вызывал у Володи никаких эмоций, кроме брезгливости. Ник понемногу успокоился, уткнувшись лицом в землю, лишь плечи еще вздрагивали. Он встал на колени, провел по лицу руками, стирая слезы, затем поднялся на ноги. Володе надоело ждать, и он сделал шаг, чтобы коснуться плеча Ника, заставить его, окаменевшего, оглянуться…
Ник развернулся к Володе сам. Каким-то непостижимым образом он вдруг увидел со стороны себя, стоящего на коленях, и смерть, притаившуюся за его спиной. И камень, лежащий в траве у его колена среди прочего мусора, оставшегося после налета. Ладони горели, он поднес их к лицу — мясо, живое трепещущее мясо. Что же, будет больно. Но это лучше, чем сдохнуть. Он провел истерзанными ладонями по лицу, стирая слезы, и боль окончательно привела в чувство. Поднимаясь на ноги, Ник оперся руками о землю, и пальцы сомкнулись вокруг куска гранита со сглаженными за века краями.
Встал, глубоко вздохнул. Только один шанс… Резко развернулся, уходя в сторону, и коротким движением кисти отправил камень в голову убийцы. Ник почувствовал, как в сантиметре от виска прошел кусочек металла, разогнанный в стволе до трехсот пятнадцати метров в секунду, а затем полыхнуло пламя, опалив ему волосы. Звук выстрела оглушил, словно доской по ушам ударили, но Ник уже бежал прочь, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь радужные пятна, плывущие в ослепленных вспышкой глазах. Вторая пуля догнала его, пробила грудную клетку, и по инерции Ник пробежал еще несколько шагов, прежде чем земля поднялась и ударила его в лицо.
Володя знал, что жертва только ранена, что он допустил брак в работе. Добить… Но камень ударил его в переносицу всей своей тяжестью, и кость хрустнула. На автопилоте он сделал еще один выстрел — крик боли и шум падения, — и все же неточный. Боль нарастала, ослепляя, глаза, казалось, расперло изнутри огромным давлением, из ноздрей и горящих болью глазниц выступила кровь. Володя схватился за лицо, не выпуская оружия, и удар по лицу семисотграммовым куском металла вызвал новый приступ боли. Он взвыл, валясь набок. Так плохо ему не было никогда, хотя нос ему уже ломали на тренировках.
Повреждение переносицы… В мозгу закрутились шестеренки профессиональных знаний и вытолкнули к сведению вопящего от боли сознания: при повреждениях костей носа, переносицы и надбровий автоматически следует сотрясение мозга («Одним больше — одним меньше…» — отмахнулся разум). Также, в последних случаях, возможны повреждения глаз и коры головного мозга осколками костей… «Да соберись ты, размазня!..»
Пальцы прошлись по лицу. Глаза целы. Мозг, очевидно, также работает. «Давай открывай глаза!» Больно… Нос изуродован, но этого и следовало ожидать. Веки сумели разойтись лишь на миллиметр, щелки тут же заполнились розовыми слезами. Щелка. Одна. Левый глаз ничего не видел. Володя попытался сморгнуть — получилось.