Как бы то ни было, а работа по подготовке к испытаниям продолжалась. Каждая группа занималась своим делом. Наша группа проводила контрольные испытания КД, отбирая по параметрам из всех взятых партий лучшую, которая должна была пойти на снаряжение атомного заряда.
Группа Щепкина провела, кажется, два контрольных подрыва ШЗ (без ЦЧ), собранных из привезенных деталей. Для системы инициирования они использовали КД, прошедшие контрольные испытания. И так во всех группах. Наконец подготовка была закончена. Стали чаще приезжать руководители работ — Курчатов, Харитон. В здании окончательной сборки начались работы с атомным зарядом. Приехали Л.П. Берия и председатель правительственной комиссии М.Г. Первухин.
Увидеть Берию мне пришлось вот при каких обстоятельствах. Алферов позвонил в ВИА Сергею Ивановичу Борисову и велел подвезти к зданию 12П десяток стульев. Борисов позвал меня:
— Заводи машину, повезешь стулья в 12П.
— Зачем?
— Алферов велел.
ЗИС-150 стоял у нашего корпуса, а так как шоферов-военных в расположение площадки не пускали, я загонял машину сам. Ребята вынесли стулья, погрузили их в кузов, и мы с Сергеем Ивановичем поехали к зданию 12П. Подъезжая, увидели группу людей: наше руководство и среди них — низенький полный человек в темном костюме, в пенсне. Метров за 30–40 нас остановили два человека в штатском:
— Куда едете?
— Стулья просили привезти, — ответил Борисов.
— Разгружайте здесь, — была команда. Что мы и сделали. Тут же нас отправили обратно. Под башней шли последние приготовления, и Курчатов назначил генеральную репетицию работы приборных установок поля и подрыва. На всей аппаратуре должны были регистрироваться имитирующие сигналы, а на башню должен прийти пусковой сигнал.
И тут на вечерней оперативке выясняется, что аппаратура в «гусях» не работает, потому что разрядились аккумуляторные батареи. За эту часть работы отвечал, кажется. Институт химической физики под руководством Шнирмана. Я не знаю, чем закончилась оперативка, но тут же, после ее окончания, нашу группу собрал Комельков, добавил еще несколько человек и поставил контролерами над сотрудниками Шнирмана, которые должны были зарядить аккумуляторы. По одному человеку на каждое сооружение. К утру подзарядка была закончена, батареи проверены на нагрузку, о чем мы и доложили комиссии.
Следующие репетиции, а их было несколько, прошли без инцидентов.
Итак, поле было проверено многократно и готово к опыту. Вступила в силу почасовая программа работ — завершающий этап сборки. На проходной и у ворот «центра» стояли полковники госбезопасности, проверяли пропуска.
Группа Комелькова должна была провести проверки системы инициирования и подготовку КД. Проверка системы инициирования заключалась в следующем. Во все розетки ЭД вставлялись пробки без КД, к контактам которых были припаяны провода, соединенные с гребенкой искровых разрядников. На блок питания подавалось высокое напряжение, и при срабатывании исполнительного реле на разрядниках проскакивали искры, которые фиксировались на фотобумаге. Наличие искровых разрядов, соответствующее числу розеток, показывало, что система исправна. Эта операция проверки была настолько опасной, что в наше время «тэбэшников» охватил бы ужас: подавать высокое напряжение на блок зажигания, установленный на заряде!
Опыт был назначен на 29 августа на 8 часов утра. Все было готово к проведению испытания. Вечер перед взрывом проходил как всегда. Группа кинооператоров из трех человек снимала очень красивый закат солнца. Мы играли в волейбол против военных (капитаном у нас был А. Веретенников). Все как обычно.
За два часа до «Ч» (так называлось время взрыва) весь состав экспедиции вывезли на сороковой километр от «центра», откуда можно было наблюдать развитие взрыва. Утро было пасмурным, по небу шли низкие тучи.
Общий вид испытательного поля до взрыва с расстояния 5000 м.