Торпеду лебедками подтянули к борту, и бот малым ходом пошел к берегу. В самом низком месте бот ткнулся носом в берег, а поскольку головная часть торпеды намного выходила за нос бота, то БЗО оказалось на суше. Регулируя натяжение тросов, лебедками торпеду плавно опустили на берег. Первыми к ней подошли два представителя КБ-25, их задачей было поставить последнюю ступень предохранения в исходное состояние и открыть головную часть.
Последняя ступень предохранения снималась с помощью турбинок: они вращались при движении торпеды от тока воды, и после определенного количества оборотов ступень предохранения снималась. Для возврата в исходное состояние нужно было торцевым ключом раскрутить турбинку в обратную сторону. Наступила наша очередь. Я расстыковал разъемы и поставил на них заглушки. Затем извлек из центральной розетки пробку с КД и передал ее Сергею Ивановичу Борисову, а взамен получил пробку с фальш-КД (закороткой). Заменив все пробки с КД, мы сделали торпеду менее опасной (на плите-отметчике все равно оставалось ВВ), после чего головную часть закрыли, торпеду стащили на воду, причалили к транспортному катеру и отправили в сборочный цех.
Еще один казус приключился уже по нашей с Борисовым вине. Дело было так. Испытания подходили к концу, и в это время пожаловали гости, какие-то чины из ВМФ в звании не ниже капитана 2-го ранга, три или четыре человека. Они присутствовали на предпоследнем пуске, прибыв к плашкоуту на МО-4. Испытания прошли удовлетворительно, гости остались довольны. Оставался последний пуск торпеды, в БЗО которой был установлен ШЗ с индексом «К», т. е. в ШЗ вместо ЦЧ стоял алюминиевый керн. Мы такой заряд называли контрольным. Для испытания торпеды с таким зарядом был выбран узкий длинный залив, в конце которого был установлен щит, при ударе о который заряд срабатывал.
При сборке торпеды «К» присутствовали представители ВМФ. Ходовую часть доставили за выгородку, чтобы состыковать ее с БЗО, но прежде надо было снарядить ШЗ электродетонаторами. Перед операцией снаряжения все люди из сборочного цеха удалялись. Согласно инструкции ТБ, в выгородке оставались два человека снаряжающих и один — контролер из числа руководителей от КБ-25. Вот тут и приключился казус.
Сергей Иванович Борисов, как ответственный за ТБ, обратился к представителям ВМФ с предложением покинуть сборочный цех на время снаряжения. Им это очень не понравилось, но пришлось подчиниться. Потом они отплатили нам по-своему. Нас, после окончания работ, обещали доставить до поселка Рыбачьего на МО-4. Но обидевшиеся на нас офицеры перед своим отъездом оставили распоряжение: «охотников» не посылать. Пришлось нам добираться на самоходке.
Последний опыт прошел удачно. Взрыв был не очень громкий — прошел под водой, зато рыбы мы собрали много. Тут были и маринка, и голый осман, и особенно много было чебака.
Хочу рассказать, как мы проводили свободное время. Иногда вместе с солдатами охраны ловили неводом рыбу. Несколько раз я ходил на охоту с инспектором спецотдела КБ-25 Иваном Даниловичем Руденко. Он брал с собой в экспедицию ружье. Мы ходили на уток, а стреляли по очереди. Несколько раз директор завода выделял нам грузовик ГАЗ-53, и мы ездили в горы. Один раз были в Теплоключенке, где был санаторий местного значения, там мы с Сергеем Ивановичем попробовали радоновые ванны. Температура радоновых источников была около 80 градусов, но текла вода по трубам, проходившим по горной речке, и за это время остывала.
Возили нас в Джеты-Огуз, что в переводе с киргизского означает «семь быков». В этом гранитном ущелье стояли семь гранитных столпов высотой метров 20–30 с отвесными стенами. Как-то раз шофер из местных возил нас в долину цветов. Правда, добрались мы до нее с трудом, машина еле шла в гору. Когда наконец доехали, обомлели: красота неописуемая, все цвета радуги на поле. Я видел такое зрелище впервые. Иногда в заводском ДК крутили фильмы, там же был отличный бильярдный стол. Иногда ездили в Пржевальск.