— Неужели…? — откашлял он с пренебрежением и грустью. — Ты беременна…
Уст осторожно приблизился, и сразу оттуда прозвонил детский плач. С толикой промедления приподнял кожу — на него выпрыгнула маленькая уродливая тварь. Живая тератома, настоящее недоразумение, такого не должно быть и в безумной фантазии чёрного озера Мундус. Подобное пополнение в семействе заставило бы всякую мать заскулить в слезах, а отца сгореть в костре страха, ненависти и разочарования. И всё это помноженное на бесконечность. Поймав рукой этот прыгучий выкидыш, цепляющийся за жизнь для утоления своего голода, указательным пальцем свернул маленькую шею. Она оказалась твёрже древесины. А потом швырнул в стену. Прилипнув к ней, стекало вниз, пузырилось, покрывалось волдырями. Так и продолжалось, пока не вырос большой пузырь. Он-то и лопнул, взорвался.
Из бреши выскочил ещё один безумец, который укрывался в руинах. Никаких проблем — тот сразу присоединился к другим. Уст своими действиями доказал, что он — зилот беспощадности. Однако у него было глаз на затылке, а потому не видел, даже не слышал, крадуна, который подбирался к нему на цыпочках. Нелепое зрелище. Грегор, светя фонарём, беззвучно подскочил к нему да без реверансов пробил в колено, перерезал глотку.
Всё закончилось. Пока что…
— Вороны? — спросил служитель Примуулгус и всего одним движением сложил оружие, вернул на место. — Не надо на меня так смотреть. Они не были собой. Одурманивание забрало у них всё, а разжижение мозга и тела привело ко мне. Наверное, чтобы мой трикветрум даровал быструю смерть. Теперь им ни страшно, ни больно. Настоящая благодать. Бедные марионетки обрели покой, заплатив свою цену за жизнь.
— Уст Исзм, это вы? — спросил Квазий. — Вам удалось выжить в этом кошмаре?
— Нет, не удалось, маленький человек, — прошептал тот и засмеялся. — Шучу. Да, он самый. По крайней мере, пока что.
— Фанатик, ты видел хозяйку гостиницы «Верба»? — не сдержался Тайлер. Не заметив какой-либо реакции на свои слова, пришёл в крайнее раздражение и попытался ещё раз: — Ты слышишь меня? Или тебе мешает запёкшаяся кровь в ушах?
Уст молчал и только приставил указательный палец к своим губам. А затем сделал шаг назад. Из стены выпрыгнул многоконечный глазочей, приземлился перед ним. Исзм сразу пару раз пнул его. Растоптав головы мерзкого порождения, проговорил:
— Если она жива, то поищите её у старика Клива. Или же у Бургомистра.
— И где нам их искать? Ты вообще видишь, что происходит? Или все мысли только о Сахелане?
— Более-менее вижу. А ты видишь? Или твои мысли только о ней? Наберись терпения, пернатый. Удары твоего сердца выдают таящуюся в нём любовь, возможно, мечту. Если мир услышит звуки его биения, как я сейчас, то сразу же поспешит забрать у тебя всё. Поэтому храни это в секрете. Не потому что я так сказал, а потому что так будет лучше для тебя самого. Мир всегда растаптывает самое дорогое, — предостерёг человек в чёрной мантии с красными лентами.
— Не тебе решать, какая у нас забота, — возмутился Полурукий, проскользив вперёд на половину шага.
— Я и не решаю, а всего-навсего озвучиваю одну из форм правды. Знаешь, потерей равновесия может воспользоваться твой попутчик. Ты в курсе о ком я говорю. Мне не ведомо в каких вы отношениях, но знай, что кровожадный хищник не может вдруг стать ягнёнком. Поэтому держи себя в руках, не дразни его, — порекомендовал уст и приподнял одну бровь, от чего безмятежное выражение его лицо изменилось, дополнилось пугающе-безумным блеском в глазах.
— И много ты знаешь? — вмешался Грегор, прошивая уст-а взглядом.
— Ни мало, но и ни много. А если не владею сведениями, то спрошу. Ведь для этого, как мне кажется, нам была дана возможность разговаривать, — дал ответ Исзм. — Вы, случайно, не видели Астрологов? Я преследовал их семь дневных периодов в этом забытом гниющем городе, но потом потерял. И не могу найти, будто исчезли.
— Мы победили Астрологов в библиотеке, разве не так? И почему уст под небом Саккумбиевой ночи преследует их? Сейчас есть дела и важнее, — проговорил Волчий брат.
— Победили, и даже их медиум был убит. Осьминог постарался. Правда, их осколки разбросало по свету. Эти гадалки всё ещё мечтают об Эпохе Далёких огней, которая, по их больным представлениям, должна заменить Эпоху Следования. В Оренктоне они выдавали себя за сказителей, мы отлавливали их. Но добрались не до всех, слишком уж хорошо скрывались. А твой вопрос, почему уст преследует их — вообще вызывает сплошное разочарование. Я — вовсе не уст, а сын Дома Халиод. А все мы — Астрономы, враги Астрологов. И раз они хотят утащить мощи Сахелана, мой прямой долг — помешать им. Если намериваются использовать их для достижения своей цели, необходимо помешать им. Я знаю наверняка, что Далёкие огни только кажутся тёплыми, — рассказал Изм, внимательно рассматривая каждого из четверых.
— Подожди. Ты сказал про семь дневных периодов. Оговорился или… — без удивления вопросила Кана.
— Интересно. Как вы думаете, сколько времени прошло с начала Саккумбиевой ночи? Это кошмарное сновидение длится дольше, чем вы думаете.
— Пара часов, но по ощущениям намного больше, — ответил Грегор.
— Воплощение голода приблизилось к своему обеденному столу, — прошептал Исзм и указал на небо. — Его дыхание заставляет время страдать, обливаться кровью. А сломленные становятся носителями видений и губительных призраков. Разумеется, не по своей воле. Надеюсь, что не по своей воле. Убеждён, именно в этом причина появления и распространения Поветрия времени. Нет, не так. Знаю это точно. С вероятностью девяносто девять.
Все посмотрели вверх и, всматриваясь во тьму, увидели: оно было похоже на воду, в которую опустили невидимое гигантское яблоко; оно было похоже на натянутое одеяло, на которое бросили что-то тяжёлое.
— Прошло восемь дней, — сказал тот и закрыл глаза мёртвому усту, лежавшему возле крыльца. И вошёл в дом.
— Но это просто невозможно, — усомнилась Полущёкая.
— Лучше забудь это слово. Как по мне, оно очень ненадёжно, — донеслось из полуразрушенной постройки. — Впрочем, понимаю ваше недоумение. Для вас прошла пара часов, но для всего остального Оренктона всё иначе — прошло другое количество мгновений.
Исзм вернулся обратно, держал на руках небольшое существо, младенеца, покрытго рядами крупных шестиугольных чешуек чёрно-синего цвета с серым отливом. От спины тянулась длинная нить с мерцающим огоньком на конце. Двойные массивные челюсти раздвигались, показывали выступающие зубы. Оно одним своим видом пробуждало в каждом подлинное животное отвращение. Бегая глазами-пуговицами, пыталось укусить предплечье уст-а, который заметил взгляды выживших.
— Не судите его по внешнему виду. А если всё же решитесь, то задайте себе один вопрос. А что делаете вы, оказавшись в незнакомом и страшном месте? Правильно, вы выживаете.
— Да, выживаем и не планируем останавливаться, — спокойно утвердил Грегор. — Если, правда, прошло восемь дней, то просто обязан спросить. Выжившие ещё остались? Город ещё сопротивляется?
— Да, ещё идут бои. Если хотите найти моего дорого родственника, Бургомистра, идите этим путём, — сообщил ложный служитель церкви и указал. — Так дойдёте до торговой площади. И ты, пернатый, сможешь отыскать свою мечту. А если решите попытаться покинуть Оренктон, знайте, остались всего одни пригодные для этого ворота. Но… солдат, хранивший ключ от механизма, как бы это сказать — пропал.
— Тогда нужно спешить. Пошлите, найдём Рамдверта и этого солдата, — принял решение Грегор, разгрызая пилюлю.
— Давно пора. Только сначала на площадь, — нетерпеливо сказал Тайлер.
— Вороны, перед тем как уйдёте, позвольте задать вопрос. Вы собирали проклятое золото, чтобы не позволить безумию разрастись. Сейчас мы видим, что это не помогло. Но может всё-таки сработало? Просто развязывание войны сыграло свою роль? Как и сам Хор из Обратной башни Сиринкс. Впрочем — уже не важно. Пернатые и маленький человек, желаю вам удачи на пути. Прощайте.
— Прощай церковник, — медленно произнёс Волчий брат, пытаясь отогнать некие сомнения.
— И да, в этом странном месте бродит странный тип. Ищет какой-то горшок, да ещё с такой яростью бьёт чудовищ… Не поверил бы своим глазам, если бы сам не видел. Уж не знаю откуда начался его путь, но постарайтесь не хамить ему. Сохраняйте манеры. Слышал меня, Полурукий?