Внутри жилища немного пришёл в себя, тут же оправдал всё происходящее усталостью.
— Какого хиракотерия… — Услышал хозяин дома.
Языки горящих свечей потухли, во тьме вилась незримая зловещая паутина. Рядом с зеркалом кто-то был. Неизвестный с ювелирной осторожностью вытаскивал драгоценные камни из углов рамы, обворачивал их тканью и складывал в сумку. Хозяина мгновенно посетила одна догадка: старик всё это подстроил и нанял подзаборного вора для КРАЖИ артефакта. Но с каждым мигом скороспелое предположение становилось всё менее правдоподобным. Будущий Магистр обмяк, тело совсем не слушалось, как если бы мускулы убежали прочь, суставы закаменели, а нервные окончания сожрали сами себя.
— Как неловко вышло. Я совсем не ожидал встретить тебя в твоём же доме, — с издёвкой сказала таинственная фигура в чёрном плаще, на чьём воротнике был шов, нити пугали своим видом, ибо рисовали оскал хищника. Собрав алые камни сомнительного свойства и поправив знаковый головной убор, тот подошёл к обомлевшему, который всё-таки смог узнать Грегора.
— Ну что, картофель в мундире. Это того стоило? — джентльмен задал вопрос и принялся раскуривать трубку. — Знаешь, до твоего появление никто не сомневался в вермундах. Не то чтобы меня это беспокоило. Скорее, просто делюсь наблюдением, — едкий дым обволок нососодержащую поверхность живой статуи, горький аромат пробрал до пят. — Несмотря на твою одежду, ты всего-навсего обремененное разумом порождение случайности. Должно быть, считаешь себя особенным. Это ничего, многие тешат себя таким же заблуждением. Ты же слышал его? Так называемое «Семя» говорило с тобой, подпитывало спесь? Не отвечай… я всё вижу и так. Стоишь и совсем не моргаешь, а блеск в глазах принадлежит неутолимому голоду. Видел такое уже множество раз. Скоро тебя не станет. А потому позволь скрасить последние мгновения твоего пребывания здесь бессмысленным монологом. Не возражаешь? О, так и знал, что будешь не против. Сейчас попробую угадать… Скорее всего, ты видел сны, но, какая неожиданность, не помнишь их. Тем не менее… каждый раз после пробуждения ощущал некий душевный подъём, да? А тот случай на площади, когда вермунды преклонили колено перед местными свиньями, которым только дай повод и… уподобятся сказочным гоблинам, устроят резню в городе? Просто возмутительно присягать таким отребьям. Не справедливо и мерзко… так подумалось тебе. И ты решил, что достоин большего… от того и спёр камни, зеркало. На счёт камушков… тебе же известно кому они принадлежат? У меня есть знакомая, она проделала длинный путь из самого Хладграда, шла по запаху, чтобы найти их. Безумцы эти рыцари … раз слышат зов кристаллов. А теперь представь, что она с тобой сделает, ведь один из них принадлежал её доброму другу. Не думаю, что оберегающие тебя потусторонние силы спасут от праведного гнева. А теперь открою секрет. Мне нет никакого дела до твоих мотивов и мыслей. Я тянул время, чтобы увидеть признаки твоей скорой кончины, — Волчий брат перестал втягивать дым курительной трубки, вытряхнул наполнение из чаши. — Ты — какая-то шутка… не более. Не стану тебя убивать. Есть кое-кто более подходящий для этого, не стану лишать его удовольствия. Пока ждёшь его… посвяти оставшееся время одному вопросу: тебе ли принадлежат твои мысли? Идиот… каких много. В каждом из нас есть тёмные желания. Всего-то и надо было держать их под контролем, а не отдаваться им. А теперь… бывай, картофель в мундире, — Грегор бесшумно зашагал к выходу, где растворился мимолётной мыслью, как забытый сон.
Андер вернул утраченные способности к движению. С туманом в голове рухнул в кресло. Слыша витавший в воздухе запах горькой полыни, взял дрожащей рукой кубок и сделал глоток настойки. Краем глаза уловил движение в зеркале. Отражение чужака медленно подходило в дальний угол, в который трусливо забилась уродливый триптих. Эхо присутствия неожиданного гостя обернулось, показало лицо без глаз и с костяным наростом в форме клюва над улыбкой безумца. Стеклянное озеро тут же треснуло, рассыпалось на бесчисленное количество крошечных осколков, что острым дождём залили пол.
Наружный покров некогда добродушного Микгриба начал невыносимо зудеть, под ним вознамерились устроить логово перебирающие колючими лапками плотоядные насекомые. Он завыл в истерическом спазме. Пытаясь прекратить болезненно-щекочущие ощущения, принялся чесать кожу ногтями. Всё сильнее и сильнее. Плоть размякшей бумагой сползала лоскутами, из ран рвался собственный голос. Внутренний хронометр сломался, время остановилось, превратилось в вечность, несущую только мучения. Выворачивающая боль угомонилась, скорее всего, чтобы потом захлестнуть с большей силой.
Поднял веки, оказался внутри заброшенного дома. Ничего не видно — всюду беспросветная тьма. Смрад, состоящий из запаха опилок, пота, мочевины и чего-то ещё, почти буквально выжигал обоняние. Пятно тусклого света поплыло из дверного проёма по шершавому полу. Оно ширились, разрасталось, а вместе с ним нарастали стоны, хлюпанья и чавканья. Оказавшийся в неизвестном месте попытался убежать, спастись, — нижние конечности явили свою предательскую суть и не слушались. Опасность всё ближе и ближе, и вот, наконец, вышла, показала себя. Свет выливался из подвешенной на цепях жаровни, которую держала покрытая коркой рукоподобная ветка. Лучше бы огонь не рвал мрак. Стало видно что-то, что стоит на двух тонких ногах с непропорционально большим туловищем, состоявшим, примерно, из десятка едва живых людей. Умастители. Те в фанатичной эйфории елозили и извивались… понятно, чем они занимались, пока иные части единого целого пожирали друг друга. Отгрызая и пережёвывая кусочек за кусочком, выплёвывали беловато-серых бабочек в волнистую полоску. Крылатые суетливо махали чудесными крылышками, чем показывали непостижимое представление театра теней. Из яблок высунулись черви…
— Теперь…
— Моя…
— Очередь.
Провопили части грязной твари в несколько голосов…
***
Глубокая ночь. Ступени, ведущие в обитель вермунда, устало заскрипели. По ним полз Клив, сжимая мушкетон сухими пальцами. Его цель — прервать дыхание того, кто посмел угрожать сиротам из приюта. Старик почти в прямом смысле вместе со слюной обливался яростью.
— Не-а. Я первый до него доберусь, — сдержанным тоном произнес неизвестный.
Клив обернулся, там молодой человека, лет двадцати пяти, с приятной наружностью. За его спиной стояли исполнители городской гвардии, желавшие арестовать прогнившего отступника. Но случится ли арест?
— Я — главный Искатель оректонской Академии запретных знаний. Зовите меня Ханд, Вабан Ханд. А вы…должно быть, Клив «Два колеса». Правда, сейчас без колёс. Прошу прощения, что так и не зашёл на склад. Зайду позже, а пока… много дел.
— Я знаю кто вы. Прошу не останавливайте меня. Позвольте мне…
— Не позволю, ибо я сам это сделаю, — мистер Ханд сказал это с доброй улыбкой и продолжил подъём.
Для приличия трижды постучался, после чего распахнул дверь. Пройдя внутрь, остановился и плавно обнажил клинок.
— Прошу прощения за вторжение, но могу ли войти? — пропел Искатель. — Конечно же могу. Я постараюсь не занести в дом грязь.
Заперев перегородку на шпингалет, пару раз шагнул вглубь, остановился, всматривался в хозяина лачуги. Лунный свет любопытным воришкой пробирался через окно. За опрокинутым креслом почти дугой выгибался бледный человек, одетый в костюм из собственной рваной кожи. Жевешу.
— О? Да тут и белпер Бенард не поможет, — озвучил мистер Ханд, созерцая телесное воплощение шутки свежевателя. — Я пришёл забрать зеркало для его дальнейшего уничтожения, но, похоже, в этом уже нет нужды. Тут столько осколков. Как бы ни порезаться. Хотя, знаешь, мне кажется, я здесь не только из-за него…