Слева от нашего экипажа росло одинокое многолетнее древо, возле него несколько повозок. Беженцы Денрифа спасались от огней войны, разыскивали для себя подходящие места для новой жизни. Таких беглецов сейчас много. Скорее всего, эта группа устроила привал перед уходом в Межуток, чтобы далее спрятаться во владениях Графа Фалконет — Конхирсте. Граница как-никак. Беженцев там примут, защитят. Граф жесток лишь к тем, кто нарушает закон; и к тем, кто пришёл на его земли с оружием. Нет, это не значит, что министерцы могут намерено разоружиться и свободно пройти до самого замка, не встретив никакого сопротивления. Вовсе нет.
Несколько мужчин неподвижно сидели, остальные спали вокруг костерка. Над ними кружили птицы. Две вороны гоняли пучеглазого козодоя. Козодои, про них говорят: они караулят людей, находящихся при смерти, жаждут полакомиться их душой. Слухами полнился мир. Если хотя бы половина из них — правда, то из дома нельзя выходить без чеснока, соли и оружия.
Миновав лагерь, на крыше кабины заскрежетало. Те вороны, видимо, одолели козодоя и решили отдохнуть, прокататься. Падальщики вели себя совсем не как примерные попутчики, а скорее как надоедливые думы, мешающие сну. В момент тишины в моей костяной шкатулке с медузой обитало два желания. Первое — перечитать некоторые моменты из «Путник глубин»; второе — достать чёрный конверт и ещё раз попытаться расшифровать изображённые символы. Они как два портовых мужика боролись на руках. К удивлению, второе желание победило. Хоть я и несознательно, но ставил на первое.
Развернув пергамент, от которого всё ещё пахло пламенем, приступил к внимательному рассматриванию каждой строки. Начальный символ представлял собой геометрическую фигуру с равными противолежащими и попарно параллельными сторонами, что не были прямыми линиями, а скорее — волнообразными. Они сходились в четырёх точках, образовывали семь вершин. Чернила явно обладали странными свойствами. Цвет менялся в зависимости от того, каким глазом смотреть. Когда закрывал левый — они виделись голубовато-белыми, а когда правый — окрашивались в серо-чёрный. Предположительно этот символ мог означать «четыре потока»; или же «четыре стороны света». Далее шло пятно, с каждой секундой всё отчётливее проявлялся контур, похожий на сложенные ладони молящего о чём-то человека. Мне даже, вспомнился тот гомункул, тот ползун. Потом изображалось две пары сфер. Будто смотрят друг на друга. Из центров первой пары исходили выросты, а из противоположенной — короткие чёрточки. Никогда ранее не видел штрихов, вызывающих озноб. Следующий символ не поддавался никакому описанию и при этом источал тёплое почтение.
Концентрация покидала меня, размывалась сновидением. Усталость начинала затуманивать разум, поэтому решил отложить пергамент, но невольно перешёл к очередному символу, напоминающему горный хребет, на который смотрят как бы стоя за ограждением. Тут с моего языка соскочил набор звуков: Рэ-вин-ди-трэ. Проговорив его вслух, вдруг услышал щелчок, какой звучит при открытии замка. Неужели окно открылось…?
Ткань жилета зашевелилась. Осторожно сунул руку в карман, достал тот свисток. Нет, он не отрастил себе ноги, не начал безудержно плясать. В нём что-то изменилось. «Зубастая пуля» злобно заскрипела, а пространство вокруг, поддавшись панике, задрожало. После чего поспешил прибегнуть к одному приёму, применяемому в любой непонятной ситуации. Протерев глаза и несколько раз с усилием моргнув, обнаружил: всё вернулось в обычное состояние. Сработало, но необходимо помнить о своевременности, ведь этот трюк может быть губительным при встрече с настоящими кровожадными созданиями.
Затишье. Вопреки моим ожиданиям оно разбилось возвращением застенных голосов.
— Мальчик мой, послушай. Скоро меня увезут далеко, мы больше не увидимся. Поэтому помни, не делай ничего из того, к чему они будут принуждать тебя. Изворачивайся, находи способы увильнуть. Ни в коем случае не прикасайся к красной жидкости. Её создали алхимики Астрологов, чтобы подчинить твою душу своей воле. Она им очень нужна. Поэтому не позволь им завладеть ею. Иначе, чувствую, случиться что-то очень страшное. Слушай своего гостя. Набав Днах…нет — Донный бог защитить тебя, сдержит разлагающий шепот.
— Куда ты? Зачем тебя увозят? — растерянно вопросил мальчик.
— Вот твоя любимая книга. Береги её. Быть может, ты когда-нибудь встретишься с её героем, или же сам станешь им…
— Я бы не строил иллюзий, — прозвучал третий голос. — Герои хороши только на страницах и в рассказах деревенщин. И я говорю не о жителях крестьянских селений, а о людях невежественных, погружённых в фальшивый мир, где всё вращается вокруг абсолютного зла. Или же… неизменного добра. Разве оно так? У многих историй один и тот же скелет. Смельчак отправляется в путь, преодолевает препятствия и достигает своей цели. При этом пройденный путь не ломает его, кости его личности не могут срастись неправильно. Их сердца не болят, а мозг не покусывают челюсти ошибок, что высовываются из тёмных вод былого. Идеальные, лучшие представители рода. Жаль, это всего лишь попытка мечтателей передать другим тот образ, в котором нуждаются сами. Как слепец в поводыре.
— Фиолетовая лента созвездий, — перепугано прохрипела Флан. — Но что вы, избранник Блуждающего Огня Гарганрюэль, здесь делаете? Для таких визитов есть люди и поменьше…
— Все мы, в сравнении с бесконечностью, ничтожно малы. Но я понимаю, пониманию твоё удивление и трепет. Сейчас особенный случай, поэтому зашёл лично к нашему подопечному. Как погляжу, он в полном здравии. Не странно ли это? — медленно промолвил тот, проговаривая каждое слово.
— Ваши слова, как всегда, полны вековой мудростью, — сказала она, всхлипывая. Слеза бежали, их слышно.
— Даришь подопечного надежду и веру в силу одного единственного человека способного всё изменить? Рыбка тоже плещется в воде и создаёт волнения, всплески. Но разве от этого вода перестанет быть водой? Не уверен.
— Зачем же сразу всё, — возразил мальчишка. — Рамдверт путешествовал, чтобы сдержать слово и найти лекарство. Это далеко не всё…
— О? Справедливое возражение. Если, конечно, не видеть общей картины. Однако… как минимум, для неё… он изменил всё, — прошептал избранник Гарганрюэль — Медиум Сагитару. — Скажи, наш ключ от запретных дверей, хорошо ли видит человек, что после солнечного сада… оказывается в подвале?
— Ну, видит он по-прежнему, но ему начинает мешать тьма. Как в случаи с накинутым на голову одеялом. Зрение остаётся прежним, но появляется помеха, — с опаской и задумчиво ответил мальчишка. — О, я понял! А можно же держать один глаз закрытым. Тогда быстрее привыкнешь…
Мужчина с фиолетовой лентой рассмеялся. Смех казался мокрым, от того неестественным.
— Господин, ему нужно принять лекарство. Совсем скоро… спать, — с явно натянутой улыбкой сообщила сиделка.
— Я знаю. И хочу сделать вклад своим присутствием. Нужно же быть рядом с тем, кто потом отправится разгадывать секрет нашего древнего Врага, — с почтением произнес Глава Астрологов. — Флан, верно? До меня дошли тревожные слухи. Якобы некто не выполняет свои обязанности. В Дом, где пирует забота, пробрался слизняк, не знающий ничего о верности. Предатель мешает нам обрести инструмент добычи знаний, мешает рождению Донного бога. Горняк без кирки — не дело, правда? Вероятно, отступник считает, что делает это из добрых побуждений. Или даже из-за любви. Человек носится с ягнёнком перед забоем, разве это любовь? Нет, конечно. Не более чем попытка усыпить слабый разум, облегчит его ношу. Мне открыта истина, поэтому мы, Астрологи, хотим приблизить момент встречи с судьбой, — вдруг раздался звук вытаскивания пробки, и зазвенели стеклянные сосуды, а потом мальца вырвало. — Ты забыла про тот пузырёк с багровыми слезами, — спустя мгновения указал Медиум, — Что, не будешь их использовать? Я так и думал. Пойдём со мной, сиделка. У меня есть для тебя награда. Тебе понравится… соль.
Не сопротивляясь, Флан шепнула что-то мальчишке. Ничего не поддавалось разумению. Зашлёпали босые ноги, резко пискнуло железо, наступила тишина.
Снова поднялись гадкие испарения над болотом памяти. Едва уловимые образы из недр всегда убегали как дым от ладони. Тяжесть, она снова появилась, держу что-то на руках. Скверные сюжеты клубились по ту сторону кабины. Её имя, если не ослышался, то это точно плохая шутка, до некоторой степени сходная с представлением, что разыгрывается в полуночном отражении. Флан и Астрологи, носящиеся со своими таблицами расположения звёзд и мистическими предсказаниями, — нонсенс. Думаю, каждый человек хоть раз сталкивался с внутричерепным шумом, который провоцировал одну единственную реакцию: прогнать, отмахнуться от надоедливой мухи. Но она всё не улетает и даже кусается. Избавившись от самовольных дум, по языку снова началась беготня — послевкусие, следы вырисовывают сомнения в человеческой тяге к контролю. Разве можно в полной мере контролировать хоть что-то, когда сам не властен над собственными мыслями.