В мае 1845 года супруги Виардо покинули Россию, направляясь в Париж. С ними в Париж едет и Тургенев. А осенью вновь начался для певицы петербургский сезон. К ее излюбленным партиям добавились новые роли — в операх Доницетти и Николаи. И в этот приезд Виардо оставалась любимицей русской публики. К сожалению, северный климат подорвал здоровье артистки, и с той поры она вынуждена была отказаться от регулярных гастролей в России. Но это не могло прервать ее связей со «вторым отечеством». В одном из ее писем к Матвею Виельгорскому есть такие строки: «Каждый раз, когда я сажусь в карету и еду в Итальянский театр, я воображаю себя на дороге в Большой театр. И если на улицах немного туманно — иллюзия бывает полной. Но едва лишь карета останавливается, как она исчезает, и я глубоко вздыхаю».
В 1853 году Виардо — Розина еще раз покоряет петербургскую публику. И. И. Панаев сообщает Тургеневу, сосланному тогда в свое имение Спасское-Лутовино, что Виардо «производит фурор в Петербурге, когда она поет — нет мест». В «Пророке» Мейербера она исполняет одну из лучших своих ролей — Фидес. Один за другим следуют ее концерты, в которых она часто поет романсы Даргомыжского и Михаила Виельгорского. Это было последнее выступление певицы в России.
«С большой художественной убедительностью певица дважды воплотила образы библейских женщин, — пишет А. С. Розанов. — В середине 1850-х годов она выступила в партии Мэхалы, матери Самсона, в опере «Самсон» Ж. Дюпре (на сцене небольшого театра в помещении «Школы пения» знаменитого тенора) и, по словам автора, была «грандиозна и восхитительна». В 1874 году она стала первой исполнительницей партии Далилы в опере «Самсон и Далила» Сен-Санса. Исполнение партии леди Макбет в одноименной опере Дж. Верди относится к числу творческих достижений Полины Виардо».
Казалось, годы не властны над певицей: «В один из музыкальных «четвергов» в доме Виардо в 1879 году певица, которой было тогда уже под 60 лет, «сдалась» на просьбы петь и выбрала сцену лунатизма из «Макбета» Верди. Сен-Санс сел за рояль. Г-жа Виардо выступила на середину залы. Первые звуки ее голоса поражали странным гортанным тоном; звуки эти точно с трудом исторгались из какого-то заржавленного инструмента; но уже после нескольких тактов голос согрелся и все больше и больше овладевал слушателями… Все прониклись ни с чем не сравнимым исполнением, в котором гениальная певица так всецело сливалась с гениальной трагической актрисой. Ни один оттенок страшным злодеянием взволнованной женской души не пропал бесследно, а когда, понижая голос до нежного ласкательного пианиссимо, в котором слышались жалоба, и страх, и муки, певица пропела, потирая белые прекрасные руки, свою знаменитую фразу. «Никакие ароматы Аравии не сотрут запаха крови с этих маленьких ручек…» — дрожь восторга пробежала по всем слушателям. При этом — ни одного театрального жеста; мера во всем; изумительная дикция: каждое слово выговаривалось ясно; вдохновенное, пламенное исполнение в связи с творческой концепцией исполняемого довершали совершенство пения».
Значительную часть своей жизни она посвятила педагогике. Среди учениц и учеников Полины Виардо — знаменитая Дезирэ Арто-Падилья, Байлодз, Хассельман, Хольмсен, Шлиман, Шмейсер, Бильбо-Башлэ, Мейер, Роллант и другие. У нее прошли отличную вокальную школу многие русские певицы, в том числе Ф. Литвин, Е. Лавровская-Цертелева, Н. Ирецкая, Н. Штемберг.
Глава 4
Такой останься в памяти моей
В «Воспоминаниях» Авдотьи Панаевой говорится о внешности двадцатидвухлетней Полины Виардо: «Виардо отлично пела и играла, но была очень некрасива, особенно неприятен был ее огромный рот…». Через несколько лет, когда Виардо снова гастролировала в Санкт-Петербурге (1853 год), Авдотья Яковлевна отнеслась к ней все так же сурово: «А о наружности нечего и говорить: с летами ее лицо сделалось еще некрасивее».