— Зря стараешься, Бо. Твои укусы меня нисколечко не страшат, поэтому давай-ка выползай из-под стола. Я понимаю, что весьма тебе несимпатичен, да и мне ты не нравишься, и все же нам придется какое-то время прожить вместе. Следовательно, открытая вражда ни к чему. Постарайся вести себя смирно, а я угощу тебя имбирем.
Последнее слово ей, видимо, было знакомо, и она высунулась из-под стола. В кармане у меня действительно завалялся кусочек имбирного корня. Я бросил его на пол. Бо одним прыжком оказалась рядом и жадно набросилась на лакомство. Потом она посмотрела на меня, словно спрашивая: «А с какой стати ты держишь меня здесь взаперти? Ведь я не люблю тебя и хочу вернуться к Грейвсу». Ну как я мог ей все объяснить?
После дня, полного столь разнообразных событий и впечатлений, я почувствовал смертельную усталость. Я бросил на пол подушку — для Бо это целая перина, можно устроиться удобно, с комфортом, — вышел из каюты и запер за собой дверь. Но Бо тут же разразилась таким диким визгом, что, наверное, его было слышно на берегу. Я вернулся и, как мог, постарался успокоить маленькое чудовище. Но она даже не взглянула на меня, уткнулась лицом в ладони и продолжала визжать. Тогда я приподнял ее голову и посмотрел в лицо. Удивительно: несмотря на отчаянный плач, глаза оставались совершенно сухими. Меня это заинтриговало, и я с помощью лупы, которую всегда таскал с собой, попытался поподробнее исследовать их. Да, так и есть: ни капли влаги, слезные железы отсутствуют.
Возможно, я слишком сильно сдавил шейку Бо, рот у нее раскрылся, обнажив ряд мелких, очень острых зубов. И тут мне вспомнился рассказ Грейвса о погибшей островитянке и следах укусов на ее щиколотке… Я пододвинул свечу поближе. То, что я увидел в глубине широко открытого рта, потрясло меня. По обеим сторонам гортани вздувались пульсирующие железы. Я держал в руках не девушку-«статуэтку», а ядовитую змею!..
Я засунул этого крошечного монстра в деревянный ящик из-под мыла, на крышку положил увесистый железный брус. Если честно, то я с удовольствием выкинул бы этот ящик с его опасным содержимым за борт. Однако без согласия Грейвса я не осмелился так поступить.
Надо во что бы то ни стало уговорить его расстаться с Бо, вернув ее в родимые заросли! Но теперь я знал, что отправляться туда, не приняв мер предосторожности, — просто безумие. Без скальпеля, резинового жгута, марганцовокислого калия и набора минимума необходимых лекарств идти на встречу с родственниками Бо — значит подвергать себя смертельной опасности. Я собрал и рассовал все перечисленное по карманам.
Наступила ночь. В этих местах она приходит внезапно. Перед тем как отправиться спать, я решил еще раз наведаться к Бо. Я был совершенно уверен, что крышку ящика с тяжелым грузом ей не поднять, и поэтому, войдя в каюту, преспокойно оставил дверь открытой настежь. Подозрительная тишина, ни шороха, ни малейшего движения… Так и есть, Бо в ящике не было! Как не пришло мне в голову, что она сумеет проползти в щель между досками! А может, у нее хватило силенок приподнять крышку?
Матросы по моему распоряжению обыскали все закоулки шхуны — ничего. И тут я сообразил, что змеи отлично плавают…
Я заторопился, прыгнул в лодку, прихватив с собой Дона. В лодке лежало ружье и сумка с патронами. Это хорошо. Причалив к берегу, мы двинулись к дому Грейвса самым коротким, хоть и опасным, путем — через заросли травы. Шагов через двести или триста, я почувствовал, что Дон беспокоится. Он напрягся, низко опустил морду, обнюхивая каждый бугорок, каждую выбоинку.
— Молодец, Дон! — похвалил я. — Молодец, ищи, ищи, постарайся найти эту тварь.
Луна выплыла из облаков и залила все окрест серебристым таинственным светом. Я увидел на крыльце дома Грейвса два четких силуэта. Только я собрался окликнуть его и предупредить об опасности, как ночную тишину разорвал крик испуга и боли. У меня даже в ушах зазвенело. В ту же секунду Грейвс подхватил на руки свою молодую жену…
Со всех ног я бросился к ним. Когда я очутился на месте происшествия, миссис Грейвс уже успокоилась. Она сидела на ступеньке, опершись спиной о перила. В темноте кухни телеграфист дрожащими руками старался зажечь лампу и поставить на очаг таз с водой. Я без церемонии разорвал на укушенной ноге чулок. То место, чуть выше щиколотки, куда вонзились ядовитые зубки Бо, уже распухло и побелело. Скальпелем я сделал глубокий крестообразный надрез, кровь залила мне руки, а миссис Грейвс, закусив губу, твердила: «Очень хорошо, очень хорошо. Не обращайте на меня внимания, делайте, что надо…».
Дон рыча бросался то в одну сторону, то в другую, до предела натягивая поводок, который я привязал к перилам.
Закончив обработку раны, я повернулся к Грейвсу:
— Если вашей жене вдруг станет плохо, заставьте ее выпить стаканчик коньяку или виски. Ничего страшного. Все сделано вовремя, я уверен. Да, вот еще что. Ради бога, не говорите ей, кто и почему ее укусил.
В этот момент Дон освободился от поводка и понесся по песчаной тропинке, ярко освещенной лунным светом. Еле поспевая за ним, я кинулся вслед и разглядел на песке следы крошечных босых ног.
— Ищи, Дон, ищи как следует, — подзадоривал я. Вдруг Дон словно наткнулся на что-то. Тропинка уходила в заросли травы, и он остановился как вкопанный. Корпус напрягся, правая лапа поднялась, хвост вытянулся струной. Это была классическая охотничья стойка.
— Спокойно, Дон, спокойно! Не торопись. Действуй наверняка!
Я взял ружье наизготовку и застыл в ожидании…
— Как самочувствие вашей супруги?
— Пожалуй, ей много лучше. Между прочим, я слышал, как вы пальнули из двух стволов. Ну и как, удачные были выстрелы?
Gouverneur Morris. "Back There in the Grass", 1911.
Первая публикация в журнале "Collier's", 16 декабря, 1911 г.
Публикация на русском в журнале «Азия и Африка сегодня», № 5, 1991 г.
Перевел с английского Ю. КУЗНЕЦОВ