Через час на пороге бетонного блиндажа появился бородатый жилистый мужчина в камуфляже без погон в каске и бронежилете. Он постучал по мощной железной двери, привлекая внимание тройки бойцов-новобранцев, занятых благоустройством центрального помещения.
– Бог в помощь!
– Спасибо, – отозвался парень, на руках которого виднелись синеватые узоры. – Вы кто?
– Гуманитарный груз привёз и детские письма.
Бойцы подобрели взглядами.
– Что делаете? – дружелюбно спросил мужчина.
– Хотите помочь, присоединяйтесь, а отвлекать нас не надо, – пробурчал крепыш в веснушках.
Мужчина улыбнулся:
– Я пришёл помочь.
Круглолицый парень со светло-рыжими бровями оживился:
– Надо листовки содрать. Тут националистам будто делать больше нечего было. Стены прямо как в деревенском туалете!
Крепыш невесело рассмеялся:
– А ну-ка за восемь лет такие укреп районы отгрохали, конечно, у ВСУшников было время всё тут облепить.
Боец с тату криво усмехнулся:
– Отгрохать то, отгрохали, и оружие им НАТО подарило, да вот морального духу не хватило, чтобы позиции удержать.
Потирая бороду, мужчина задумчиво произнёс:
– Тут разве что закрасить…
Круглолицый замахал руками:
– Не-не! А дышать чем потом? Как вас там?
– Пётр Олегович.
– Идите Пётр Олегович, мы тут сами, нам только бомбоубежище осталось примарофетить.
Но тот уходить не собирался.
– Я с вами поговорить хотел. Воин русский он всегда духовный, милосердный. Если нет духовности, то не может человек быть истинно милосердным. На службу хочу вас пригласить, – кротко произнёс Пётр Олегович.
– Мы уже на службе! – изрёк круглолицый боец, и парни дружно расхохотались.
– Образы святые успокоение приносят. Молитва помогает очистить разум. Приходите, пообщаемся.
Парень с татуировками оголил руку:
– Смотрите, сколько я оберегов наколол, меня ни одна пуля не возьмёт. А пообщаться мы завсегда и так успеем.
Мудрый взор Петра Олеговича обратился к остальным. Крепыш потупил взгляд, шмыгнул носом и, покусывая губу, стал усерднее сбивать доски будущей скамьи. А круглолицый фыркнул:
– Я реалист. Увижу знамение, уверую. А вы там, в госпиталь сходите, или ещё куда. Тут мужики свою работу знают. Вам бы подальше отсюда надо. А то спасай вас потом, если что. Хлопот только прибавите.
Он сделал пару шагов, потянул за ручку, и хотел было открыть дверь, ведущую в бомбоубежище, но та распахнулась сама. Многие украинские блиндажи имели внушительной длины подземные ходы. Из лестничного прохода за дверью выпрыгнул с бесноватым видом боевик и открыл беспорядочный огонь.
Отец Пётр в миллисекунду осознал, что спасти бойцов кроме него некому: потому, как он попал в «слепую зону» за дверью и боевик его не видел. Действия Петра Олеговича были молниеносными. В три прыжка он достиг железной двери и всем телом ударил по ней. Та сразила стрелявшего. Автоматная очередь, напоследок отстучав по потолку, прекратилась. Боевик кубарем полетел вниз и затих. Лёгкие ранения получили все новобранцы. Кто держался за плечо, кто за ногу.
Пётр Олегович достал из-под бронежилета наперсный крест и стал им крестить, остолбеневших бойцов:
– Господи помилуй! Помоги нам Господи!
Оцепенение сначала отпустило круглолицего:
– Батюшка, вы что? Мы же живые! Это самое главное!
Вторым пришёл в себя крепыш:
– Когда говорите служба?
– Ближе к вечеру.
– Придём! – ответил за всех третий.
Сёстры
Военный госпиталь работал в режиме образцового муравейника. Люди в белых халатах методично делали свою работу. Вот и сейчас медсестра распахнула дверь в палату, въезжая с металлическими осьминогами-стойками, на которых болтались полимерные лианы-капельницы.
В стандартной палате на четыре койки шёл горячий спор. Приметив симпатичную практикантку из медколледжа, мужчины тотчас умолкли: у девушки для каждого всегда находилось ласковое слово, и они его ждали.
Практикантка, уверенно манипулируя иглами и зажимами, поприветствовав пациентов, защебетала как птичка:
– Сегодня видела первую ласточку. Скоро совсем тепло будет. Сирень уже так пахнет.
– И чем же она пахнет? – поинтересовался голубоглазый крепыш, которому она в этот момент выставляла скорость подачи раствора.
– Мёдом, – девушка одарила парня улыбкой, и заговорщицким тоном произнесла, – а сегодня двоих выписали с диагнозом как у вас, но там случаи совсем тяжёлые были. Так что скоро сами пойдёте сиренью дышать.