В бредовом состоянии, на глубине, я увидел две армии, которые кровожадно бились, все больше и больше ослабляя друг друга. Они остановились на время, отвлеклись на мое погружение, будто выжидали, чью сторону займу я.
РЕМЕСЛО
Люди зачастую отдают себя одному делу, совершенствуются в нем, есть что-то в этом. Ну и я не остался в стороне, правда, дело мое любимое не совсем благородное - убивать. Выходить в «круг» и сражаться с существом, именно с существом, потому что не всегда попадаются люди. Где я раньше жил это запрещалось, но, видимо так совпали звезды, и мне удалось увидеть подобное представление. Ребенок, жадно наблюдавший за боями, сразу прочувствовав эту атмосферу - это я в тот день, который, как мне казалось, изменил мою жизнь. С того дня я начал заниматься с орудиями. Сначала с деревянными, а немного повзрослев, стал упражняться и с настоящими. Доступ у меня был к любому орудию. Я овладел всеми видами оружия, какие только существовали, и овладел ими самостоятельно. Да, я был «самоучкой», моя техника и движения отличались кардинально от движений любого солдата. Ежедневно я экспериментировал, менял, подбирал лучшее. Из всего этого вышло что-то стоящее, о чем говорят мои выступления. Да, втайне от всех я начал выступать в незаконных «играх», надевая легкий шлем, чтобы меня нельзя был узнать. Мой стиль боя был атакующим, доминирующим, поэтому мне нужно было быть легким, чтобы легко передвигаться по «кругу», поэтому мое снаряжение, состоящее из шлема секутора и меча «гладиуса», было идеальным для моего стиля. Я покорил публику, победа за победой, существо за существом. Семенящими шагами я шел к «олимпу» и уважению публики. А когда достиг апогеи, я жаждал большего, я должен был развиваться дальше, а мой город мне этого дать не мог. Начали ходить разговоры, что на близлежащем острове будут проводиться «игры» большого масштаба. Я, конечно, под покровом ночи, оставив свои покои, поспешил на тот остров. Там то и поймали нас всех. Когда я оказался в Полисе, я с первых дней подумывал о боях. Наместник, нервно напрягая челюсть, пытался несколько раз отговорить меня, говорил, что сам хотел недавно запретить данное развлечение. Но мне удалось его уговорить.
ПРАЗДНИК
От слабейших до сильнейших я пробежался галопом. Я думал, что растерял все свои навыки, и должен долго и нудно их восстанавливать, не говоря уже об их совершенствовании, но к счастью, этого не понадобилось.
Публика меня полюбила и здесь, каждый мальчишка знал меня в лицо. Да, ради популярности я перестал надевать шлем. «Игра» давала мне славу и золото, и я спускал все на одежду, экзотическую еду и рауты. В основном, благодаря своей репутации, я позволял себя многое и мне позволяли многое. Из раба я превратился в наиважнейшую особу. Была достигнута та точка, когда ничего не хотелось менять, меня все устраивало. И про развитие, про движение вперед я уже позабыл, находясь в определенном обществе. Твердил себе, что именно мое окружение тянет меня вниз и делает меня обывателем, и не менял, ровным счетом, ничего. Так продолжалось довольно долго, наместник мне напоминал о походе, а я все отшучивался и избегал серьезного разговора. Можно сказать, Полис дал мне «большего».
РЕБЕНОК
Я продолжал наблюдать. Сотни людей занимались своими повседневными делами, им не было никакого дела ни до кого. Все проходило своим чередом: юноши носились с тележками, в которых подпрыгивало, из-за выбоин, всякое барахло, женщины, стараясь перекричать друг друга, торговали дырявыми одеяниями и изгнившим продовольствием. Все месили и топтали грязь, образовавшуюся после ночного дождя, да и до грязи им не было никакого дела. А собаки, в свою очередь, жадно лакали это месиво, не отрываясь, будто это чистейший родник. Отбросив юродивые мысли, и, даже, упрекая себя за них, я немного прибодрился и обратил внимание на мальчишку, который с усердием раскладывал рыбу, размером с его рост, на прилавок одного толстого торговца. Этот торговец единственный, кто торговал рыбой, такую роскошь не могли себе позволить люди, оживлявшие эту улицу. Через полчаса, достав из ведра последнюю рыбу, и, случайно уронив ее на землю, он испуганно поднял свою голову и стал глядеть на торговца, не сообразив быстро поднять эту рыбу, он глядел на хозяина прилавка, пока тот не бросил:
- Чего уставился? Я переломаю тебе руки, если сейчас же ее не поднимешь!- нахмурив брови, бросил обыватель ребенку.
Тот молниеносно, собрав последние силы, поднял рыбу и положил ее на остальные. После мальчик умолительно глядел на толстяка, на что тот, вздохнув, кинул ему половину засохшей булки хлеба и добавил: