Через неделю нам выдали урну с прахом Вериной мамы, и мы похоронили её рядом с могилой её мужа, чуть не сказал «отца Веры». На этих похоронах Вера сказала мне фразу, которая по-казалась мне пророческой и даже зловещей:
– Женя, я старше тебя, значит, и умру первой! – она нетерпе-ливо прервала мою попытку не согласиться с ней, – слушай, за-поминай и постарайся исполнить моё желание. Когда я умру, обязательно кремируйте моё тело – не хочу, чтобы черви обе-зобразили его! А урну с прахом не хороните, как сейчас мамину урну, а развейте мой прах над милой реченькой под названием «Лось», что протекает близ нас. Она недалеко и от дома и от наше-го ресторана: выдастся свободная минутка – пройдёшь на речку, посмотришь на её течение и вспомнишь обо мне! Но только как о живой, а не мёртвой – ты слышишь меня, Женя! – пояснила она свою волю.
111
Больше мы на эту мрачную тему не говорили.
И стали мы в доме жить с Верой вдвоём, а во флигеле ещё остался водитель Сергей. Он жил в деревне Рязанский области, женат не был, и флигель ему подходил, как нельзя больше. Ино-гда тайно от всех он приводил к себе во флигель женщину, но утром, когда надо было ехать на работу, то её уже там не бывало.
Вера любила водить свой «Порше» сама, но если мы ехали на работу вместе с Сергеем, то вёл он. Ещё был у нас один автомо-биль – минивэн «Фольксваген», но он стоял во дворике рестора-на. Я сам водил плохо, но Сергей учил меня, чтобы я мог легко получить права водителя.
Наступило время заняться преобразованием нашего рестора-на – и внешним, и внутренним, и идеологическим.
ТРАГЕДИЯ И СМЯТЕНИЕ ЧУВСТВ
Думаю, что большинству читателей, кроме рестораторов и шоуменов не требуется доскональное описание всех мероприя-тий, что за год с лишним были проведены с рестораном «Лосиный остров». Скажу только, что закрывали мы его на короткий пери-од, большие строительно-ремонтные работы и все художествен-ные преобразования велись плавным переходом. Например, как переход от средневековья к ренессансу – считается, что начался он в 1343 году с провозглашения поэта Петрарки королём поэ-тов, а продолжался ведь этот переход несколько веков. Так вот, таким моментом перехода к новому ресторану можно считать тот, когда на его фасаде была водружена вывеска «Шок о’ Лад». Это название было напечатано на фоне очаровательного женско-го улыбающегося ротика, в котором таял продолговатый ломтик шоколада. Вывеска эта несколько раз модернизировалась, пока не приобрела современный европейский вид.
Удалось набрать хорошую команду из подготовленных к стриптизу танцоров и шоуменов, разобрать программы и отре-петировать их. И я, и Вера были заняты с утра до ночи, как и наши коллеги по кухне, помещению и финансам. Мы превратились в
112
одну сплочённую команду, работавшую на одном дыхании. Ника работала в моей группе организации и постановки хореографии. Стриптиз был для нас делом новым, и мы не хотели повторять всё европейское буквально. Мы хотели придать ему чёрточки близкие и понятные москвичам. Сказать «русским», «россиянам», было бы неосмотрительно. Россиянин в Коми имеет совсем дру-гой менталитет, нежели на Дальнем Востоке, или в Краснодар-ском крае. Москвичи тоже разные, но москвичи – посетители стриптиз клубов, более или менее одинаковые, по своим художе-ственным вкусам, как минимум.
В наш ресторан люди стали ходить не выпить-закусить, как в «Лосиный остров», а на «стриптиз шоу Сингер», как писалось в афишах.
И, наконец, мы с Верой осуществили нашу мечту – представи-ли зрителям тщательно отрепетированный садомазо стриптиз-шоу, о котором я уже рассказывал. Долго не получалась искра из разорванных наручников, но её успешно имитировали малень-кой петардой, разрывающейся с искрами и звуком при вытяги-вании шнура.
Всё вышло прекрасно – публика «ревела» несколько раз. Пер-вый, когда Вере удалось обманом приковать меня. Второй – ког-да после долгих попыток прикоснуться к ней, она протянула мне свою маленькую ножку в прекрасной, отсвечивающей самоцве-тами, туфельке и я с жадностью присосался к ней. Третий, когда мне ценой неимоверных усилий удалось дотянуться губами до её оттопыренной ко мне красивейшей попки. И четвёртый – этот рёв не заканчивался несколько минут – когда я, разорвав оковы с петардой, схватил Веру и смял её в своих объятьях, а потом уже она добровольно, пушинкой вспрыгнула мне на руки и мы сли-лись в поцелуе.
– Я счастлива! – восторженно шептала мне Вера в этот мо-мент, – у меня даже случился оргазм от счастья!
– Молчи, не говори так! – прервал я её, – это плохая примета, – говорить, что счастлива!
Но ведь и я был безмерно счастлив нашим успехом, более того, и у меня от этого успеха случился оргазм. И если Вера могла
113
только утверждать это, то я мог бы доказать это любому сомне-вающемуся!
Удивительно, но и раньше, во время каких-нибудь сверх удач-ных, я их называл «гениальными», творческих решений я испыты-вал подлинно сексуальное наслаждение, а часто и оргазм. Если же его не случалось, я бежал в ванную или туалет и там «вручную» добивался этого. Иначе длительное нытьё в нижней части живота мне было обеспечено.
Мы искали удачные варианты, находили их, и были счастли-вы, осуществляя найденное. Так незаметно, в успехах прошли три года – как один вечер!
Наша сексуальная жизнь несколько нормализовалась – Вера устраивала различные секс-шоу уже не чаще раза в неделю, а с Никой – и того реже. Отношение Веры к Нике как-то охладело. Но нет-нет, да и проскальзывало какое-то недоверие у Веры к Нике.
– Это такая сучка, каких поискать надо! – как-то вырвалось у Веры. Но пояснять сказанное, несмотря на мои просьбы, Вера не стала.
У Ники же отношения к Вере было какое-то ровное и одинако-вое, хотя, что поймёшь во взгляде чёрных глаз, выражение кото-рых остаётся почти всё время непонятным и загадочным. Ко мне Ника относилась почти как к Вере – ровно, одинаково и наши с ней «разыгранные» половые акты протекали обычно с юмором, с моей, по крайней мере, стороны.
И вот наступает 1995 год, январь. Скоро трёхлетняя годовщи-на нашей свадьбы и смерти Вериной мамы, то-бишь, праздник Крещения. В начале января возникли какие-то проблемы с нало-говой инспекцией. А может, и не с налоговой, а другой. Я только всё время слышал произнесённое шёпотом слово «инспекция», и слово это произносила Вера в её переговорах с её пожилым за-мом по фамилии Кац и бухгалтером Таней. И как-то утром, напра-вив меня с Сергеем на минивэне в ресторан, Вера села на свой «Порше», взяла с собой в сумочке какие-то документы, и нервно попрощавшись со мной, уехала. Сказала – в инспекцию, без неё, мол, вопрос не решается. Обещала приехать в ресторан до обе-да. Сергей крикнуть ей, что дорога скользкая – накануне выпал снег и подморозило.
114
хоть и нервничал по поводу отъезда Веры, но скорее, по по-воду её переговоров в инспекции. Вера ехала в город, а там, всё-таки не шоссе, особенно не разгуляешься – я знал манеру жены гнать быстро, тем более «Порше» легко позволял делать это.