Для меня же отсутствие могилы Веры, конкретного места с надписью, кто здесь захоронен, и физического наличия там её праха, означало, что она жива. Просто душа её переселилась в тело её сестры с таким же именем и отчеством, и к тому же нео-быкновенно похожей на неё внешне. Для меня – мужа обеих се-стёр, они слились в одну – мою нынешнюю жену Веру.
здесь нельзя не вспоминать непонятную фразу отца обеих сестёр Арнольда Шварца. Когда ему сообщили о смерти его стар-
207
шей дочери Веры, он, улыбнувшись какой-то странной улыбкой, тихо сказал: «Она жива!». Видимо, как и я, он считал, что Вера – старшая продолжает жить в младшей Вере.
Мы хотели развеять прах Веры в годовщину её смерти, но вспомнили, что реки в январе покрыты льдом. Поэтому мы вы-брали для этого печального действа день Красной Горки – перво-го воскресенья после Пасхи. И совпал этот день с днём нашего венчания. Вернее, не совпал, а мы сами так решили.
Ведь красная Горка – и день счастливых свадеб, и поминаний. Лишь бы после этого был праздник с возлияниями, конечно! Вер-нувшись домой с венчания, я, Вера, Арнольд, Сергей, Кац и ещё несколько близких друзей, пошли на берег речки Лось. Я с трепе-том взял в руки драгоценную урну и понёс её, не выпуская из рук до самой речки. Путь оказался не так короток – он занял почти час, но мы прошли всю дорогу пешком. Уже на берегу, я выбрал уступ, с которого можно было развеять прах над речкой. При гробовом молчании присутствующих я, открыл крышку урны и взглянул на крупный, зернистый «пепел». – Неужели это и есть моя Вера? – пронеслась, было, мысль, но я её отринул. Несколь-кими размашистыми движениями я рассыпал пепел над водой, а потом, поцеловав урну, закинул её на середину речки. Урна тут же затонула. Я перекрестился и проговорил: «Вечная память о тебе, дорогая!». Друзья тоже крестились и что-то тихо говорили, про себя, наверное, то же, что и я.
потом мы уже бодрее пошли домой, а оттуда – поехали в наш ресторан, где уже были накрыты столы для приглашённых. И мы одновременно справили и нашу свадьбу и помянули мою доро-гую первую жену. Я объявил гостям, что душа моей первой Веры вселилась во вторую. Гости это выслушали с благоговейным мол-чанием. А потом пошли тосты канонические и не очень, ну как у нас на Руси и положено! Дай то Бог, чтобы оправдалась народная примета насчёт свадьбы на Красную Горку!
после свадьбы и поминовения началась обычная жизнь мо-лодожёнов.
В 2002 году у нас родился мальчик, которого назвали в честь моего отца Станиславом, а в 2007 – девочка, ну, конечно же, Вера.
208
Я познакомился и с отцом моих Вер – и старшей и младшей – Ар-нольдом, или Ноликом, как называла его жена и моя тёща Алла. Что ж, Нолик где-то оправдывал своё ласковое прозвище – он был страшно безынициативный и безвольный, но весёлый чело-век. Старшая дочь, видимо, пошла в свою «народную артистку» маму, а младшая в отца. В шестьдесят лет он пошёл на пенсию и перестал работать, но, и работая – ведя какие-то кружки по теа-тральному искусству – он получал не больше нынешней пенсии. Поэтому-то и отправили они свою дочь на заработки в ресторан, мне на счастье. Воспитывать детишек нам помогают тёща и тесть, Вера опять почти весь день проводит со мной.
Мои родители в Тбилиси живы, редко, но пишут письма. Отец был страшно рад, что сына мы назвали его именем. И пошутил – не боимся ли мы, что с именем может перейти и сексуальная ори-ентация. Мама пишет грустные письма, что если в Грузии нельзя было жить и тогда, то сегодня – тем паче. «Всё у нас захватили», – и она использовала свой любимый термин, обозначающий пассив-ную компоненту мужского гомосексуализма.
– Ну, что ж, стало быть, там хоть весело! – грустно подумал я. Но сообщение с Грузией настолько усложнились, что родители подъехать ко мне не могут, а я туда – наверное, просто не хочу.
Нет, мне не стыдно своего грузинского прошлого, просто не хочется – и всё! Ни Игоря не хочется видеть, ни Элика, ни улицы, по которым мы гуляли, ни бани и квартиры, где мы встречались. И теперь удивляюсь даже, как это могло казаться мне верхом любви и наслаждения. Но ведь это было всё так, чёрт побери! Это как моей любимой едой в то время, был гоголь-моголь из трёх желтков, взбитый с большим количеством сахарного песка, и в который под самый конец я добавлял ещё несколько чайных ло-жек сливочного масла. Сейчас бы меня просто вырвало от такого угощения, пишу, и даже от этого тошнота подходит!
Я много рассуждал о своей жизни, наверное, она достаточно типична, может и не столько для Москвы, сколько для городов и мест с менее напряжённым ритмом жизни. А также для сытой заграницы, где люди всем основным в жизни обеспечены, от го-лода не страдают, на тяжёлую и трудную работу не соглашают-
209
ся. За них её выполняют гастарбайтеры, в том числе и из нашей страны. А бездельникам в голову лезет различная «философия», в том числе и полисексуализм. Нет, я отнюдь не против этого – каждому своё! Просто терпимее, толерантнее надо быть к самым различным людям, не судить их, не будучи профессиональными судьями!
Поэтому я и отнёс свою рукопись учёному-писателю, не пона-слышке знакомому с моими проблемами и попросил его доход-чиво и художественно изложить их в книге. И если после этого, хоть кто-то станет добрее и терпимее к людям, чем-то отличаю-щимся от него хотя бы в вопросах сексуальной ориентации, то, значит, я не зря потратил года два времени и целый океан эмо-ций на написание этой рукописи!
210
СОДЕРЖАНИЕ
Об этой книге и её авторе 3
Вступление 4
Детство 10
Игорь, или первая любовь 17
Конец женской любви 34
Начало активности 42
Измена 49
Бодибилдинг против любви 56
Встреча, изменившая жизнь 61
Москва 69
Комментарии автора 77
Вера – от рождения до замужества 89
Размышления и печальная свадьба 98
Трагедия и смятение чувств 112
Мурка 123
Ника 131
«Мягкий» Пигмалионизм 148
Плюс электроника 160
Парад тёток 170
Эпилог 204
Нурбей Гулиа
ПОЛИСЕКСУАЛ
Подписано в печать 22.01.2013 г. Формат 60x84 1/16. Гарнитура «Myriad Pro». Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 13,25. Тираж 150 экз. Заказ № 34.
Отпечатано в типографии «Флагман»