– Нет бы, сперва предложить даме! – съехидничал я, достал свой платок и вытерся. Вытираясь, я заметил, что у меня вытек-ла та же жидкость, что и ночью. Выходит, и у меня был оргазм, почему же тогда не было эрекции? Я задавал себе этот вопрос в детстве, а ведь ответа не знаю и до сих пор.
Немного отдохнув, мы с сознанием хорошо выполненного долга двинулись к лагерю. У тополя мы поцеловались и прости-лись до завтрашнего полудня.
29
– Теперь у тебя есть жена, и она тебя любит! – полушутливо-полусерьёзно заметил я Игорю, – люби и не обижай её!
– Свадьбу будем играть, или как? – почти серьёзно спросил Игорь
– Или как! – ответил я, ещё раз поцеловал Игоря, и мы рас-стались. Так наши конспиративные встречи продолжались не-делю – другую. Ассортимент забав почти не менялся, но надо ли менять то, что и так хорошо? От ребят, а особенно от Олега не могло укрыться то, что мы с Игорем исчезаем из лагеря одно-временно около полудня и появляемся часа через полтора-два. Олег простодушно заявил мне, что ребята проявляют интерес к этим нашим исчезновениям и появлениям. И я придумал легенду, что будто бы Игорь обучает меня приёмам восточных боевых ис-кусств, заодно и сам тренируется. А уходим мы из лагеря потому, что обучать этим боевым искусствам частным образом запреща-ется. Вот и скрываемся от вожатых. И попросил Олега молчать об этом. Сам же предупредил Игоря, что то, чем мы с ним занимаем-ся, называется восточными боевыми искусствами.
Игорь как-то говорил мне, что он изучает эти искусства и мог бы начать обучать и меня – дело, в общем-то, полезное. Я понача-лу отказался, но теперь это стало просто необходимым – ребята могли попросить показать, что мы уже умеем. Не показывать же им то, чем мы с Игорем действительно занимались. Пришлось по-сле любовных утех изучать ещё и боевые искусства. Полчаса при-шлось тратить на боевые искусства, но основным приёмам, прав-да, не восточным, а отечественного самбо, Игорь меня обучил.
Олег, конечно же, проболтался ребятам, и к концу пребывания
лагере я уже демонстрировал на нём при ребятах изученные приёмы. Это прибавило мне весу среди одноклассников, кото-рые и так побаивались меня – я их держал в чёрном теле.
Но вот и наступил конец нашей с Игорем лагерной «лафе», и мы возвратились в Тбилиси. В последние наши встречи мы ли-хорадочно думали и обсуждали, как продолжить наши встречи в новых условиях. У Игоря дома встречаться нельзя – полная квар-тира людей. Решили попытать счастья у меня, но тоже возникли трудности. Мы учились в школе в те же часы, что и работала там
30
мама. Но по субботам и воскресеньям мама по утрам уходила в церковь и бывала там достаточно долго. Она не только молилась, а ещё выполняла там какую-то работу, то ли участвовала в цер-ковном хоре, то ли ещё что.
рассказал маме про мои спортивные тренировки с Игорем,
она одобрила их, справедливо считая, что занятия боевыми видами спорта вырабатывают мужество и помогают отстаивать свою честь. Игорь очень понравился маме своим мужественным видом и силой.
– Вот из него вырастет настоящий мужчина, а не то, что из этих танцоров получается! Не мужское это дело – танцы, – мама всё не могла простить папе его сексуальную ориентацию, – вот спорт – это другое дело!
Квартира у нас была двухкомнатная и у меня была своя комна-та. В этой-то комнате мы расстилали импровизированный татами
по субботам и воскресеньям занимались боевыми искусствами. Это когда мама приходила домой, а её отсутствие наши искусства были отнюдь не боевыми, а гораздо более гуманитарного плана.
Мы очень боялись неожиданного возвращения мамы и не могли позволить себе раздеться. Тренировались мы в майке и трусиках, и максимум, что могли позволить себе, это немного приспустить трусики. Чтобы лечь на татами, или на постель, мы не могли и помыслить. Поэтому пришлось поменять нашу неж-ную любовную позицию на примитивную позицию рядовых го-мосексуалистов. «Она» наклонялся вперёд, опираясь на стол, а «он» пристраивался к «ней» сзади. Тоже было хорошо, но какое сравнение!
Но нет худа без добра – страх перед появлением мамы помог нам применить ещё один сексуальный приём, который можно было выполнять даже одетым в смокинг или костюм-тройку. Этот приём можно было применить, даже если мама выходила «на ми-нутку» в магазин или поговорить к соседке. Мы принимали ци-вильный вид за ту минуту, которая отделяла звук открываемой входной двери и возможный визит мамы в мою комнату.
Однажды Игорь после школы зашёл ко мне домой по какому-то делу, то ли книгу какую-то взять, то ли ещё что. Мама была дома,
31
но уже собиралась в магазин. Дверь захлопнулась за ней, и мы
Игорем остались вдвоём. Крамольные мысли пришли в наши головы незамедлительно, но мы были одеты в форму, обязатель-ную в нашей школе. Что делать? Я становлюсь на колени, рассте-гиваю ему, простите ширинку, и экстренно достаю успевший тут же окрепнуть и превратиться в «палочку», «хвостик». Целуя этот «хвостик», я начинаю делать с ним то же, что делают с морожен-ным «эскимо». Игорь испугался было, но быстро оправился и стал помогать мне встречными движениями. Возбуждённый этим но-вым приёмом Игорь, завершил акт несколько быстрее, чем при обычных, или правильнее, привычных приёмах.
Десятью годами позже я прочитал книгу известного политиче-ского деятеля Эдуарда Лимонова «Это я – Эдичка!». Там подробно во всей красе описан этот сексуальный приём, испытанный авто-ром книги на незнакомом чернокожем парне Крисе. Эдичку по-разил вкус жидкости, излившейся из «хвостика» Криса, он назвал этот вкус самым живым из всех вкусов. Но Крис был незнакомым для Эдички человеком, чернокожим криминальным парнем с улицы, а Игорь тогда для меня был самым любимым в мире че-ловеком. Можете представить себе, какого вкуса была для меня вышеупомянутая жидкость, принадлежавшая сначала Игорю, а потом уже – и мне?
Мы мгновенно привели себя в порядок и потом долго сидели до прихода мамы. И для Игоря, и для меня, то, что мы с ним со-вершили, было новым для нас, это было постижением какой-то тайны, прекрасной, увлекательной и греховной. То новое, что мы
ним «открыли для себя», позволило нам не только сблизиться до недоступных ранее пределов, но и использовать недоступные ранее возможности для этого сближения. Мы ухитрились сбли-жаться даже тогда, когда моя мама находилась в соседней комна-те и смотрела там телевизор. Мы подпрыгивали в лифте, и когда он останавливался, использовали и эту возможность до прихо-да мастера, которого сами же и вызывали. Даже в зашарпанном тбилисском кинозале в так называемом «Клубе кооператора», мы садились на пустой задний ряд и осторожно предавались нашей любимой игре.