Потом дети выросли. Нужно было думать об их образовании. Мне рассказывали, как депутат Лукашенко – уже тогда человек, с которым по популярности в стране мог сравниться разве что Зенон Позняк – просил – не скидок, не протекции, нет – а чтобы учли, что мальчик учился в сельской школе, что иностранный язык не лучший… За самого Лукашенко-отца просить было некому – и свой родительский долг он видел именно в этом. В том, чтобы помочь.
Потом – армия. Много вы знаете президентов, у кого сыновья пошли в армию? Да, все понятно, все аргументы прогнозирую – и о том, что не самые рядовые части, и о том, что дедовщины быть не могло… Но во всем мире члены семьи президента охраняются по закону. Включая сыновей. И оба сына – пограничниками. Как отец.
Лучшая из социальных ролей Александра Лукашенко – отец. Как ни упрекай его в семейственности, в том, что сын занял один из важнейших государственных постов, а и на это найдется ответ, против которого не попрет ни один человек, чей менталитет не испорчен белорусской политикой:
— Рыгорович, а чем твой сын занимается?
— А он у меня помощник.
Но радости отцовства Александр Григорьевич не испытал. Это были его дети – но – и матери.
Сейчас у него появился ребенок, которого он не захотел делить ни с кем. И он впервые задумался о будущем своего младшего сына больше, чем о собственном будущем.
НОРМАЛЬНЫЙ МУЖИК С НОРМАЛЬНЫМИ ЧУВСТВАМИ
Президенты покидают свои резиденции одним из двух способов. Либо умирают – и их выносят оттуда. Либо оставляют власть и уходят сами. Как именно оставить власть – это другой вопрос.
До недавнего времени, как мне кажется, Александр Лукашенко был уверен, что оставит свою резиденцию только вместе с жизнью. Вернее, он просто откладывал поиски ответа на вопрос – «как уйти из власти» — до бесконечности, потому что власть была для него единственным смыслом жизни.
Сейчас этот смысл – не единственный и далеко не главный.
Спросите любого мужика, что важнее для него – власть или его ребенок. Он выберет ребенка. Но по закону, каким бы он ни был, юридические гарантии безопасности получают только официальные члены семьи бывшего президента. Невозможно написать закон, по которому гарантии распространялись бы на внебрачных детей и даже официальных и безумно любимых племянников. Мальчик в телевизоре рядом с отцом – это демонстративная его легализация в качестве члена семьи президента. Это – его защита.
Лукашенко поступил правильно, показав сына и сказав, что это – его сын. Как учитель, я не думаю, что общение с пожилыми дядьками, облеченными светской и духовной властью, есть лучшее времяпровождение для пятилетнего мальчика, но Лукашенко я понимаю. Он боится за сына. Сын важнее власти.
Когда мои оппоненты твердят, что Лукашенко не уйдет из власти никогда, закрадывается сомнение в их умственных способностях. То ли они Фроммом на ночь объелись, то ли просто считают Лукашенко сумасшедшим.
Лукашенко – нормальный. С мозгами у него все в порядке. Образования и культуры не хватает, но какой народ, такой и президент. А вот с мозгами у него все в полном порядке. Считать он умеет.
Сегодня мальчику пять лет, а его отцу – пятьдесят пять. Это означает, что через двадцать лет ему будет всего двадцать пять, а отцу – уже семьдесят пять. Это возраст.
Через двадцать лет его младший сын только начнет свою самостоятельную жизнь, а он ничем не сможет ему помочь. Потому что до семидесяти пяти лет власть в нашей ситуации удержать невозможно.
ГЛАВНЫЙ ОППОЗИЦИОНЕР
Один умный дипломат спросил меня недавно:
— А кто у вас там сейчас правит – господин Лукашенко или господин Кризис?
И я впервые задумался над ответом.
Решения принимает Лукашенко. Значит, он и правит. Он отвечает за все происходящее. А Кризис не отвечает ни за что. Он только сводит на нет все попытки белорусских властей остановить падение экономики. Значит, он находится в оппозиции к нашей власти. Он у нас сегодня – главный оппозиционер.
Приблизительно год назад Александр Лукашенко понял, что экономическая лафа закончилась. Нефтепродукты стоят дешево, газ дорого, зарплата на государственных предприятиях высока, а денег – если удерживать курс рубля на нынешнем уровне по отношению к валютной корзине – нет. Россия финансировать «белорусское экономическое чудо» на прежних условиях категорически отказывается.