После серии решений, которые касались отдельных конкретных случаев ущемления прав хозяйственников и реабилистов, Политбюро в середине 1931 г. приняло ряд достаточно кардинальных мер. 10 июля 1931 г. Политбюро одобрило два постановления, которые существенно меняли положение специалистов и в какой-то мере ограничивали права ОГПУ в целом. Первое под названием «Вопросы ОГПУ» предусматривало, что ОГПУ не имеет права на аресты коммунистов без ведома и согласия ЦК ВКП(б), а на аресты специалистов (инженерно-технический персонал, военные, агрономы, врачи и т.п.) без согласия соответствующего наркома (союзного или республиканского), причём в случае разногласий между наркомами и ОГПУ вопрос переносился на разрешение в ЦК ВКП(б). Постановление предусматривало также, что «граждан, арестованных по обвинению в политическом преступлении», ОГПУ не имеет права «держать без допроса более, чем две недели, и под следствием более, чем три месяца, после чего дело должно быть ликвидировано либо передачей суду, либо самостоятельным решением коллегии ОГПУ». Все приговоры о расстреле, выносимые коллегией ОГПУ, отныне должны были утверждаться ЦК ВКП(б)[114].
Второе постановление под названием «О работе технического персонала на предприятиях и об улучшении его материального положения» содержало развёрнутую программу юридической и политической реабилитации специалистов. Постановление состояло из двух частей: строго секретной, проходившей под грифом «особая папка», и секретной, которая рассылалась на места всем партийным, государственным и хозяйственным руководителям. В закрытой части было записано всего два пункта, имевших, однако, принципиальное значение: «Освободить арестованных специалистов в первую очередь по чёрной металлургии и потом по углю по списку, согласованному между Орджоникидзе и Менжинским, и направить их для работы на заводы; Отменить постановление СТО об обязанности ОГПУ привлекать к ответственности специалистов за пережоги топлива»[115].
Большая часть постановления была разослана на места и предусматривала амнистию специалистов, осужденных к принудительным работам, отменяла дискриминацию специалистов при назначении на руководящие посты на предприятиях. Дети инженерно-технических работников при поступлении в высшие учебные заведения получали равные права с детьми индустриальных рабочих (ранее они подвергались дискриминации). Один из пунктов постановления требовал не допускать вмешательства партийных организаций в оперативную деятельность администрации предприятий. Наконец, постановление от 10 июля запрещало милиции, уголовному розыску и прокуратуре вмешиваться в производственную жизнь предприятий и вести следствие по производственным делам без специального разрешения дирекции предприятий или вышестоящих органов. На промышленных предприятиях упразднялись официальные представительства ОГПУ[116].
Однако все эти преобразования носили половинчатый и непоследовательный характер. Основы политики «большого скачка» оставались неприкосновенными. Страна всё глубже втягивалась в глубокий социально-экономический кризис, который особенно очевидно проявлялся в деревне. Массовый характер принял выход крестьян из колхозов. С января по 1 июля 1932 г. число коллективизированных хозяйств в РСФСР сократилось на 1370,8 тыс., а на Украине — на 41,2 тыс[117]. Голодные крестьяне оказывали сопротивление вывозу хлеба в счёт заготовок, нападали на государственные хлебные склады. О таких событиях на Украине, недалеко от Полтавы, докладывал председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову один из руководителей ЦКК ВКП(б), проводивший инспекцию в этих районах. Он писал, что 3 мая 1932 г. около 300 женщин села Устиновцы захватили председателя сельсовета и, выбросив чёрный флаг, двинулись на железнодорожную станцию Гоголево, где начали ломать двери складов. Первоначально заведующий складами сумел отогнать толпу при помощи огнетушителя: испугавшись, что это газы, женщины разошлись. Однако на следующий день крестьяне начали собираться снова. Для подавления волнений были вызваны вооружённая милиция и уполномоченные ГПУ. Хлеб со складов в тот же день быстро вывезли.
На следующий день, 5 мая, примерно такая же толпа, состоявшая из женщин деревни Часниковка, разгромила склад на станции Сенча и забрала 37 мешков пшеницы. 6 мая, вдохновлённые первыми победами, крестьяне вновь пришли на станцию и забрали из вагонов 150 пудов кукурузы. Коммунистов, которые пытались остановить толпу и стреляли в воздух, разогнали. К вечеру на станцию прибыли 50 вооружённых милиционеров и коммунистов. Однако крестьян это не испугало — на станцию собрались около 400 человек, которые вновь попытались открыть вагоны. 7 мая ещё большая толпа крестьян была разогнана конной милицией и вооружёнными коммунистами.
114
Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 60. Постановление первоначально было оформлено под грифом «особая папка» (См.: РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 108), а затем переоформлено как секретное и разослано на места.
117