Литвинов был вынужден объяснить свою позицию в разговоре с Муссолини в декабре 1933 г.: «С Германией мы желаем иметь наилучшие отношения», однако СССР боится союза Германии и с Францией и пытается парировать его собственным сближением с Францией. Спустя неделю Литвинов повторил Надольному: «Мы ничего против Германии не затеваем… Мы не намерены участвовать ни в каких интригах против Германии».[73] Речь шла только о торговых соглашениях, которые и были подписаны в январе 1934 г. с Францией, а в феврале – с Великобританией. Однако внешне безобидный шаг оказался только началом.
Спустя полгода, на Лондонских переговорах Л. Барту уже заявлял: «География определяет историю… Французская республика и монархическая Россия, несмотря на различие их форм правления, пошли на установление союзных отношений».[74] П. Рейно, вице-председатель Демократического союза, высказывался в том же ключе: «География определила союз между Третьей республикой и царской Россией перед лицом кайзеровской Германии. География диктует союз Третьей республики и большевистской России перед лицом гитлеровской Германии».[75] Л. Барту поддержал Э. Бенеш (тогда министр иностранных дел), поскольку в случае союза с СССР: «Франция не должна будет при каждом новом конфликте с Германией изгаляться перед лицом двух арбитров – Англии и Италии, которые всегда толкают ее на компромисс.
Наряду с Малой Антантой… она будет иметь еще и Россию, с которой можно договариваться и маневрировать».[76]
18 сентября СССР вступил в Лигу Наций. Л. Барту в этой связи заявил: «Моя главная задача достигнута – правительство СССР теперь будет сотрудничать с Европой».[77] И. Сталин пять лет спустя, говоря о причинах этого шага, отмечал: «наша страна вступила в Лигу Наций, исходя из того, что, несмотря на ее слабость, она все же может пригодиться, как место разоблачения агрессоров и как некоторый, хотя и слабый, инструмент мира, могущий тормозить развязывание войны».[78] Литвинов, по мнению М. Карлея, стал наиболее заметным советским сторонником новой политики, которую назвали «коллективной безопасностью». Мир, как он утверждал, неделим.[79]
В том же 1934 г. произошел новый резкий спад советско-германской торговли, доля Германии в советском импорте снизилась почти в два раза по сравнению с 1932 г. Под угрозой оказались выполнение даже текущих торговых соглашений.[80] Однако Советский Союз не собирался порывать своих отношений с Германией. К. Радек в то время говорил руководителю военной разведки в Европе Кривицкому: «Только дураки могут вообразить, что мы когда-нибудь порвем с Германией. То, что я пишу, – это не может дать нам того, что дает Германия. Для нас порвать с Германией просто невозможно».[81] «Радек, – по мнению А. Некрича, – имел в виду не только военное сотрудничество, но и большую техническую и экономическую помощь, полученную из Германии в годы первой пятилетки».[82] В то время Калинин при вручении Шуленбургом верительных грамот в Москве заявлял: «Не следует придавать слишком большого значения выкрикам прессы. Народы Германии и Советского Союза связаны между собой многими различными линиями и во многом зависят один от другого».[83]
Так, например, в 1933-1934 гг. в Германии побывали конструкторы-моторостроители Харьковского завода, занимавшиеся разработкой нового танкового двигателя. В результате была закуплена лицензия на двигатель БМВ мощностью 500 л.с. Уже в 1934 г. было развернуто производство среднего танка Т-28 с мотором этого типа.[84] Советские специалисты изучали германскую авиационную промышленность, исследовали прокатку стальной проволоки на заводах Круппа и т.д.[85] В начале января 1934 г. Радек говорил немецким журналистам: «мы ничего не сделаем такого, что связывало бы нас на долгое время. Ничего не случится такого, что постоянно блокировало бы наш путь достижения общей политики с Германией. Вы знаете, какую линию политики представляет Литвинов. Но над ним стоит твердый, осмотрительный и недоверчивый человек, наделенный сильной волей. Сталин не знает, каковы реальные отношения с Германией. Он сомневается. Ничего другого и не могло быть. Мы не можем относиться к нацистам без недоверия».[86]
73
4, 13 декабря 1933 г. Внешняя политика СССР.Т. HVI №405, с. 714, № 424, с. 743. (Некрич А… с. 14).
74
Documents on British foreign policy. Policy 1919-1939.2. ser. t. 6, p. 806 (Малафеев И.А. Европейская политика и дипломатия Франции в 1933-1939 гг. Рязань, 1994, с. 32).
75
Coulondre R. De Staline a Hitler. Souvenirs de l'ambassade. p. 18 (Малафеев И.А. Европейская политика и дипломатия Франции в 1933-1939 гг. Рязань, 1994, с. 32).
76
Внешняя политика Чехословакии 1918-1939 гг. Под ред. В. Сояка. Пер. с чеш. М., 1959, с. 336 (Малафеев И.А. Европейская политика и дипломатия Франции в 1933-1939 гг. Рязань, 1994, с. 19).
80
Советская сторона в лице торгпреда в Германии И. Вейцера извещала германскую: «Объем советского экспорта в Германию в 1934 г., предусмотренный Протоколом от 20 марта 1934 г., разд. I, пункт 2, в размере 200 млн. германских марок ни в коей мере не гарантирован» (Кремлев С. Путь к пакту… с. 41.) Крестинский – Трояновскому, 9 марта 1935 г. (Кремлев С. Путь к пакту… с. 102).
83
DGFR Serie С Vol. 3. N 229. p. 455. Шуленбург – МИДу. Москва. 1934. 3 окт. (Некрич А… с. 21).
84
Журавель В.А. Технологии Третьего рейха на службе СССР // История науки и техники. 2002. №5. С.54 (Пыхалов И…, с. 201).
85
Журавель В.А. Технологии Третьего рейха на службе СССР // История науки и техники. 2002. №5. С.54-55 (Пыхалов И…, с. 202).
86
DGFP. Serie С. Vol. 2. N 173. p. 333-334. Шуленбург – МИДу. Москва. 1934.10 янв. (Некрич А… с. 15).