«Современная Балтика – четыре слабых окраинных государства – является творением Брест-Литовска, т.е., иначе говоря, генерала Гофмана. Германско-балтийские группы населения этих окраинных государств, остатки бывшей правящей феодальной касты… представляют естественную поддержку для германской армии… Балтийский фашизм, порожденный Германией и организованный ею, одушевленный только идеей новой объединенной войны против СССР, расчистит – если он не сделает этого еще заранее – дорогу наступающим германским войскам…».[416] Таким образом Гитлер надеется решить проблему «балтийского марша», т.е. сделать первый шаг к сухопутной атаке на Ленинград.[417]
С севера Ленинграду угрожает еще большая опасность. «Финские фиорды на северо-балтийском театре войны должны представлять передовую линию наступления».[418] Маннергейм был подчиненным Гофмана еще в 1918 г., подавляя финскую революцию, а затем осуществляя попытки захвата северных территорий России.[419] Финское правительство к середине 1930-х не отказалось от прежних целей и тесно сотрудничало с фашистской Германией. Так, в октябре 1935 г. Маннергейм принял участие в тайном совещании между Герингом, Гембешем, Радзивиллом и венгерскими и польскими офицерами воздушного флота в Роминтене (в Пруссии). В 1936 г. он неоднократно посещал Берлин.[420]
Практическая реализация плана Гофмана вступила в активную фазу именно с 1935 г. Летом того года Англия, в нарушение Версальского договора,[*34] подписала с Германией военно-морское соглашение, по которому последняя получила право иметь флот в 35%, а подводных лодок – в 60% от британского. Соглашение выглядело парадоксальным, ведь увеличение германского флота, и тем более количества подводных лодок, казалось, угрожало прежде всего могуществу самой Англии. Не кто другой, как германские подводные лодки в Первой мировой войне, по признанию самих англичан, едва не поставили их страну на колени.[421]
Секрет соглашения раскрывался в программе военно-морского строительства Германии. Она предусматривала прежде всего строительство подводных лодок водоизмещением 250 т., меньше, чем даже самые первые германские лодки времен Первой мировой в 260 т., и тем более современные 600-1400 т. «Германия строит маленькие подводные лодки не потому, что у нее нет денег, а потому, что этого требует ее будущая позиция – мелководный Финский залив», – указывал Э. Генри.[422] В этом также причина массового производства «карликовых торпедных катеров», обладающих скоростью в 45 узлов.[*35] Даже новые германские крейсера – линейные корабли вроде «Дойчланд», приспособлены для сравнительно мелких вод.[423]
Нейрат в 1935 г., говоря о Балтийском море, заявлял: «Мы должны контролировать этот район и не давать России доступа к океану».[424] Для Англии, со времен Петра I не было лучшей музыки чем эти слова. Морской пакт утверждал передел мира и союз между Англией и Германией. Недаром, по словам И. Феста, подписавший его Риббентроп вернулся в Германию великим государственным деятелем, «еще более великим, чем Бисмарк», как заметил позже Гитлер. Сам Гитлер назвал этот день «самым счастливым в своей жизни».[425] Геббельс в те дни записывал: «Фюрер счастлив. Рассказал мне о своих внешнеполитических планах: вечный союз с Англией. Хорошие отношения с Польшей. Зато расширение на Востоке. Балтика принадлежит нам…»[426]
У современников цель соглашения не вызывала сомнений. Так, голландский посланник в Берлине считал «военно-морское соглашение, заключенное между Англией и Германией… опасным шагом, но полага(л), что Россию надо по-прежнему держать в строгой изоляции. Германия установит полное господство над Балтикой, Турция будет вечно закрывать России доступ в Средиземное море, а Япония – зорко следить за малым Тихоокеанским фронтом».[427] Взгляд У. Черчилля на соглашение был более пессимистичным: «Я не думаю, что это одностороннее действие Англии послужит делу мира. Непосредственным результатом его является то, что тоннаж германского флота с каждым днем приближается к таким размерам, которые обеспечат ему полное господство на Балтийском море, и очень скоро одно из препятствий на пути к европейской войне постепенно начнет исчезать».[428] При этом, по мнению У. Додда, соглашение создавало предпосылки для англо-германского сближения, «которые, как я полагаю, – отмечал американский посол, – весьма по душе английскому послу».[429]
421
См. например: Saiter, Allied Shipping Control, p. 77, 121. (Хауз… т.2, с. 8.); Сандей Пикчерел, 12.01.1919. (Людендорф Э…. с. 781); Черчилль У… с. 271.
425
Ribbentrop Joachim von. Zwischen London und Moskau: Erinnerungen und letzte Aufzeichnungen. Leoni, 1953, S. 64 (Фест И. Гитлер. Триумф… с. 172).