Тем временем в Лондоне заместители начальника генштаба уже теряли терпение, доказывая Чемберлену, что: «Ввиду быстроты, с которой развиваются события, возможно, что этот ответ устареет раньше, чем будет написан, но мы все равно считаем, что его нужно дать… Совершенно ясно, что без своевременной и эффективной русской помощи у поляков нет никакой надежды сдерживать германский удар… Это же касается и румын, с той только разницей, что тут сроки будут еще короче. Поддержки вооружениями и снаряжением недостаточно. Если русские собираются участвовать в сопротивлении… то эффективно они смогут действовать только на польской или румынской территориях… Без немедленной и эффективной русской помощи… чем дольше будет длиться эта война, тем меньше останется шансов для Польши или Румынии возродиться после нее в форме независимых государств и вообще в форме, напоминающей их нынешний вид».[726] Однако официальный Лондон продолжал хранить олимпийское спокойствие.
Во Франции эмоции были сильнее, так Боннэ уже требовал, что «на Польшу следует оказать максимальное давление, не останавливаясь перед угрозами», чтобы преодолеть нежелание польского руководства вступать в военный союз».[727] Бонне утверждал: «Произойдет катастрофа, если из-за отказа Польши сорвутся переговоры с русскими. Поляки не в том положении, чтобы отказываться от единственной помощи, которая может прийти к ним в случае нападения Германии. Это поставит английское и французское правительства почти в немыслимое положение, если мы попросим каждый свою страну идти воевать за Польшу, которая отказалась от этой помощи».[728] Но, как Лондон, так и Париж ограничились лишь формальными обращениями к Польше и Румынии.
Польша ответила, что она «быть четвертым не хочет, не желая давать аргументы Гитлеру».[729] Ю. Бек сообщил французскому послу в Варшаве Л. Ноэлю: «Для нас это принципиальный вопрос: у нас нет военного договора с СССР; мы не хотим его иметь…».[730] Э. Рыдз-Смигла твердил: «Независимо от последствий, ни одного дюйма польской территории никогда не будет разрешено занять русским войскам».[731]
Румыния, также, несмотря на уговоры союзников, категорически отказались от сотрудничества с СССР.[*48]
У. Ширер недоумевал, «почему правительства Англии и Франции в столь критический момент не оказали давления на Варшаву» или не поставили условием своих гарантий Польше принятие помощи от России? Бонне предложил этот вариант 19 августа.[732] Ллойд Джордж в палате общин высказывал подобное мнение: «Если мы пойдем на это без помощи России, то попадем в ловушку… Я не могу понять, почему перед тем, как взять на себя такое обязательство, мы не обеспечили заранее участия России… Если Россию не привлекли только из-за определенных чувств поляков… мы должны поставить такое присутствие в качестве условия, и если поляки не готовы принять это единственное условие… то они должны сами нести за это ответственность».[733]
Ответ на недоуменные вопросы У Ширера, Ллойд Джорджа… давал Наджиар: «Польша не хотела входить в такое соглашение… а англо-французы не слишком настаивали». «Мы хотим хорошо выглядеть, – прямо писал Наджиар, – а русские хотят вполне конкретного соглашения, в которое вошли бы Польша и Румыния».[734] Неизбежным результатом англо-французской позиции, по мнению Папена, была война: «Гитлер не напал бы на Польшу, если бы это грозило войной на два фронта. Но тот факт, что Великобритания дала Польше гарантии в момент, когда ее переговоры с Россией все еще находились в тупике, возродил в России старый страх перед cordon sanitaire и толкнул Сталина в объятия Гитлера».[735]
21 августа Ворошилов потребовал сделать перерыв в переговорах. В ответ на протесты англо-французской стороны маршал сказал: «СССР, не имея общих границ с Германией, сможет оказать помощь Франции, Англии, Польше и Румынии только при условии, что его войскам будет предоставлено право прохода через территории Польши и Румынии… Советская военная делегация не представляет, как генеральные штабы Англии и Франции, посылая свои миссии в СССР… могли не дать им инструкции, какую занять позицию в этом элементарном вопросе… Из этого следует, что есть все основания сомневаться в искренности их желаний серьезно и эффективно сотрудничать с Советским Союзом».[736]
726
«Committee on Imperial Defence, Deputy chiefs of staff subcommittee», meeting of Aug. 16, 1939, C11506/3356/18, PRO FO 371 23072 (Карлей M…, с 258-259).
727
Бонне. Март 1939 г. DBFP, 3rd ser, Vol. 4, № 496, p. 473 (Демидов С.В. Англо-французские отношения накануне Второй мировой войны (1936-1939 гг.), Рязань, 2000, с. 121).
729
Мельтюхов М. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. М., 2001, с. 189 (Шубин А. В…, с. 329).
730
Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы… Т.1. М., 1990, с. 279 (Пыхалов И…, с. 106-107). См. также: Colson a Doumenc, no. 2388-EMA/2-SAE. 15 aout 1939, SHAT 7N 3186; Naggiar, nos. 873-874, 15 aoOt 1939, MAE Papiers Naggiar/10; Noel a Naggiar, nos. 5-15, 18 aout 1939, ibid./9; Charles-Jean Tripier (посол Франции в Риге), 20 aout 1939, ibid.; Drax to Chatfield, Aug. 16, 17, 1939, C12064/3356/18, PRO FO 371 23073 (Карлей М…, с 260).
731
Маршал Эдвард Рыдз-Смиглы 19 августа 1939 г. Мосли Л. Утраченное время. Как начиналась Вторая мировая война, М., 1972, С. 301 (Пыхалов И…, с. 106).
733
Ллойд Джордж. Речь в палате общин 3 апреля 1939 г. (Ширер У., т. 1, с. 569, прим. авт.)
734
Записи Наджияра на телеграммах Bonnet a Naggiar, nos. 423 – 428, 430-436, 11 juillet 1939, МАЕ Papiers Naggiar/9 (Карлей М…, с. 226).
736
Ширер У., т. 1, с. 571, прим. авт.; См. так же: «Запись заседания военных миссий СССР, Англии и Франции», 21 августа 1939, СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (сентябрь 1938 – август 1939 г.). Документы и материалы. М, 1971, с. 624 – 630; Н.И. Шаронов (посол СССР в Варшаве) в Наркоминдел, совершенно секретно, 19 августа 1939. Документы внешней политики СССР, М., 1958, XXII, кн. 1, с. 619.