На этот раз Германия была готова идти даже дальше просто торгового соглашения. 16 декабря при продлении торгового договора Ю. Шнурре, глава немецкой делегации сообщил, что Германия готова предоставить кредит в обмен на расширение советского экспорта сырья. Эти предложения стали точкой отсчета советско-германского сближения, – по словам В. Шубина, – пока неустойчивого и ничем не гарантированного. Стороны договорились о продолжении переговоров 30 января 1939 г. в Москве.[879] Однако переговоры внезапно сорвались из-за Гитлера. На новогоднем приеме глав дипломатических миссий 12 января он неожиданно подчеркнул свое внимание к советскому послу.[880] Такого прежде не бывало и вызвало фурор в дипломатическом корпусе: что бы это значило?! Позже сообщения о поездке Шнурре просочились в мировую печать. Правда, официальные круги Англии и Франции эта информация казалось мало трогала. «В Форин оффисе даже Коллье, который всегда был настороже относительно любых признаков сближения немцев с Советами, не обратил особого внимания на сообщение… Пайяр сообщал из Москвы об ожидаемом приезде Шнурре, но считал, что переговоры не выйдут за рамки чисто экономических вопросов».[881] Однако 27 января лондонская «News Chronicle» опубликовала статью, в которой говорилось об «опасности» «германо-советского сближения».[882] На следующий день по инициативе германской стороны переговоры были прекращены.
Вслед за англичанами беспокойство проявили и французы. «4 февраля Пайяр спросил у Потемкина, не имеют ли нацисты желания перейти от переговоров экономических к политическим. «Я выразил в этом сомнение, – сказал Потемкин, – но тут же спокойно напомнил Пайяру, мы никогда не отказывались от урегулирования наших отношений с государством и что в протоколе к франко-советскому пакту о взаимной помощи нами и французами зафиксирована желательности? политического сотрудничества с той же Германией в плане укрепления мира и коллективной безопасности»… Пайяр, как заметил Потемкин, был озабочен советско-германскими экономическими консультациями, хотя и сообщил в отчете, что отношение советского руководства ко Франции и Англии улучшилось по сравнению с концом января. Нам следует спешить, предупреждал Пайяр, чтобы извлечь выгоду из этой ситуации, иначе мы рискуем увидеть крутой разворот Советов в сторону нацистской Германии».[883]
Советско-германские отношения перешли тем временем в скрытую фазу. Переговоры теперь велись через германского посла Шуленбурга. По мнению Мерекалова немцы хотели избежать шумихи в прессе.[884] Активность сторон была очень незначительна, отмечал М. Карлей: «Даже франко-германские экономические консультации, которые начались в декабре 1938 г., во время визита Риббентропа в Париж можно рассматривать как более важные, нежели тот краткий всплеск активности, вызванный отмененной раньше, чем она успела начаться, миссией Шнурре. Даладье даже подумывал о визите в Париж Г. Геринга – именно Геринг был ответственным за германский четырехлетний экономический план, – Бонне тоже был заинтересован в возможности заключения крупных контрактов».[885] Литвинов в этой связи расценивал срыв Гитлером экономических переговоров с СССР как провокационную акцию, целью которой было оказание давления на Францию и Англию. По его словам, Германия «не прочь использовать советский козырь в своей игре с Англией и Францией, но не решается на соответствующие политические жесты, которые она хочет заменить, если возможно, экономическим сближением».[886]
Речь в данном случае шла о Польше, Германия стремилась «купить» лояльность Запада в польском вопросе предложениями выгодного экономического сотрудничества. Официального политического соглашения после Мюнхена английскому и французскому правительству не позволило бы заключить общественное мнение обеих стран. Наоборот, оно активно настаивало на союзе с Советской Россией. И как мы помним, Чемберлен и Даладье в марте под давлением общественности были вынуждены обратиться к России.
879
Ю. Шнурре, глава немецкой делегации – заместителю советского торгпреда Скосыреву 16 декабря 1938 г. (Шубин А.В…, с. 323.)
880
Мерекалов – в Наркоминдел, 12 января 1939. Год кризиса, I, с. 185-186. Розанов Г.Л. Сталин-Гитлер. Документальный очерк советско-германских дипломатических отношений, 1939-1941. М., 1991, с. 46-47.
881
Collier's minutes, Jan. 24, 28, 30, 1939, N49Z/Z43/38, PRO FO 371 Z3686; N464/243/38, ibid.; N511/92/38, PRO FO 371 23680; Payart, nos. 34-37, 27 Janvier 1939, DDF, T serie, 18 vols. (Paris, 1963) XIII, с 805. (Карлей М…, с. 133)
882
В. Бартлет «News Chronicle» Лондон 27 января 1939 г. Мерекалов – в Наркоминдел и Наркомвнешторг, 28 января 1939. Год кризиса: документы и материалы. I, М., 1990, с. 200-201. (Карлей М…, с. 133-134).
883
Payart, nos. 66-67, 72-78, 5 et 6 fevrier 1939, МАЕ ВС, Telegrammes il I'arrivee de Moscou; Потемкин – Сурицу, 4 февраля 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 98-100 (Карлей М…, с. 135).
884
Мерекалов – в Наркоминдел, 6 февраля 1939. Год кризиса, документы и материалы. I, M., 1990, с. 215; «Запись беседы… с… Шуленбургом», Потемкин, 18 февраля 1939, ibid., с. 231. (Карлей М…, с. 135).
886
Выдержки из дневника Мерекалова, секретно, 1-3 марта 1939. Документы внешней политики СССР, М., 1958, XXII, кн. 1, с. 160 – 162; Литвинов – К.А.Михайлову (советскому послу в Афганистане), 9 марта 1939, ibid., с. 173-174 (Карлей М…, с. 185).