В то время, как английские и французские военные миссии ждали парохода на Ленинград, 2 августа с Астаховым захотел встретиться сам Риббентроп. Министр заявил: «Ваша страна производит много сырья, в котором нуждается Германия. Мы же производим много ценных изделий, в которых нуждаетесь вы». Развивая тему, он заметил, что заключение экономического соглашения могло бы стать началом улучшения политических отношений. Нет причин для вражды между двумя нашими народами, говорил Риббентроп, если они еще согласятся не вмешиваться во внутренние дела друг друга.[928] На следующий день Риббентроп лично известил Шуленбурга, что он готов к переговорам с Россией, «если Советское правительство сообщит мне… что оно также стремится к установлению германо-русских отношений на новой основе».[929]
4 августа Шуленбург встретился с Молотовым. Нарком спросил, чем вызвано столь внезапное изменение отношений Германии к СССР. Шуленбург ответил: «[Я] не имею намерения оправдывать прошлую политику Германии, [я] только желаю найти путь для улучшения отношений в будущем». Ответ понравился. По итогам встречи Шуленбург информировал Берлин: «Из всего отношения Молотова было видно, что советское руководство постепенно привыкает к мысли об улучшении германо-советских отношений, хотя застарелое недоверие к Германии сохраняется. Мое общее впечатление таково, что в настоящий момент советское правительство полно решимости заключить соглашение с Британией и Францией, если те выполнят все их требования. Однако переговоры эти могут длиться неопределенно долго, в особенности если учесть настороженность Британии. Я полагаю, что мои заявления произвели впечатление на Молотова; тем не менее потребуются еще значительные усилия с нашей стороны, чтобы вызвать поворот в курсе советского руководства».[930] Шуленбург продолжал: «мы по крайней мере… дали Советам пищу для размышлений». Однако в «каждом слове, на каждом шагу чувствуется огромное недоверие к нам…».[931]
10 августа Шнурре перешел к делу. В отчете о встрече Астахов писал: «Германское правительство наиболее интересуется вопросом нашего отношения к польской проблеме. Если попытка мирно урегулировать вопрос о Данциге ни к чему не приведет и польские провокации будут продолжаться, то, возможно, начнется война. Германское правительство хотело бы знать, какова будет в этом случае позиция советского правительства».[932]
12 августа Астахов ответил Шнурре, что Молотов готов приступить к обсуждению предложенных вопросов, в том числе и о Польше. «Основной упор в инструкциях Молотова, – отмечал Шнурре в своем отчете, – был сделан на слове «постепенно»… Обсуждения должны проходить постепенно».[933] Астахов в отчете о той же встрече в Москву сообщал, что немцы хотели от нас только «обещания невмешательства в конфликт с Польшей». Астахов предупреждал, что война с Польшей уже на пороге.[934] 13 августа Шнурре вновь обратился к Астахову, с еще более откровенным посланием: «события идут очень быстрым темпом, и терять время нельзя». Советскому Союзу следует решить, кто он Германии – союзник или противник.[935]
15 августа Шуленбург зачитал Молотову послание Риббентропа, настаивающего на срочном сближении двух стран,[936] и сообщил, что последний готов немедленно прибыть в Москву для урегулирования советско-германских отношений. Однако нарком продолжал тянуть время, он заявил, что такой шаг «требует соответствующей подготовки, чтобы обмен мнениями оказался результативным». Одновременно Молотов спросил, не заинтересует ли Германию пакт о ненападении между двумя странами, не сможет ли Германия использовать свое влияние для улучшения советско-японских отношений.[937] В те же дни Астахов телеграфировал из Берлина: ситуация «столь напряжена, что возможность мировой войны не исключена. Все это должно решиться в течение максимум трех недель».[938]
Официальный ответ Советского правительства был передан Молотовым Шуленбургу 17 августа. В нем после ссылки на многолетнее враждебное отношение нацистского правительства к России говорилось: «Тем не менее если правительство Германии готово отойти от прежней политики… Советское правительство… со своей стороны готово пересмотреть свою политику в отношении Германии в плане ее серьезного улучшения».[939] Относительно визита Риббентропа, Молотов заявил, что «визит такого известного политического и государственного деятеля свидетельствует о серьезности намерений правительства Германии», и добавил, что это заметно отличается «от линии поведения» Англии, которая прислала в Москву второстепенное лицо. Тем не менее, по словам Молотова, визит министра иностранных дел Германии требует тщательной подготовки.[940]
928
«Запись беседы… с Риббентропом и… Вайцзеккером», секретно, Астахов, 2 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 566-569; Астахов в Наркоминдел, 3 августа 1939. Год кризиса: документы и материалы. М., 1990, И, с. 157-158; Астахов – в Наркоминдел, вне очереди, 3 августа 1939, ibid., с. 159; Ribbentrop to Schulenburg, most urgent, Aug. 3, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VI, 1049-1050 (Карлей M…, с 249).
930
Schulenburg to German foreign ministry, most urgent, Aug. 4, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VI, 1059-1062. Cp. Roberts, Soviet Union, pp. 84-85 (Карлей M…, с 250-251).
931
Schnurre's memorandum, secret, Aug. 5, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VI, 1067-1068; Schulenburg to Martin Schliep (сотрудник Министерства иностранных дел Германии), Aug. 7, 1939, ibid., 1075-1077. (Карлей М…, с. 252).
932
Астахов – в Наркоминдел, совершенно секретно, 10 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 595-596. (Карлей М…, с. 252).
934
Астахов – Молотову, секретно, 12 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 597-598; Астахов – Молотову, 12 августа 1939. Год кризиса: документы и материалы. М., 1990, II, с. 186-188; Schnurre to Schulenburg, Aug. 14, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VII, 58-59. (Карлей M…, с 261-262).
935
«Запись беседы… с… Шнурре», секретно, Астахов, 13 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 603-604. (Карлей М…, с. 262).
936
См. текст: Шуленбург – Молотову, памятная записка, 15 августа 1939 г. (Кремлев С. Путь к пакту… с. 404-406).
938
Астахов – в Наркоминдел, немедленно, совершенно секретно, 16 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 608-609. (Карлей М…, с. 262).
940
«Запись беседы… Молотова с… Шуленбургом», секретно, 17 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 609 – 612; Schulenburg to German foreign ministry, most urgent, secret, Aug. 18, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VII, 114-116. (Карлей M…, с 263); См. также: Ширер У., т. 1, с. 556.