18 августа Риббентроп телеграфировал Шуленбургу «немедленно добиться второй встречи с Молотовым и сделать все, чтобы эта встреча состоялась без задержки»… «Я прошу вас сообщить господину Молотову следующее: …При нормальных обстоятельствах мы, конечно, тоже были бы готовы добиваться улучшения германо-русских отношений через дипломатические каналы и делать это традиционным путем. Но в сложившейся ситуации, по мнению фюрера, необходимо использовать другие методы, способные привести к быстрому результату…» «Настаивайте, в духе предыдущих заявлений, на скорейшем осуществлении моей поездки… В этой связи вы должны иметь в виду главенствующий факт, что вероятно скорое начало открытого германо-польского конфликта…»[941]
Вопрос решился 19 августа, хотя еще на дневной встрече Молотов заявил, что в настоящее время невозможно даже приблизительно определить дату визита, поскольку к нему нужно тщательно подготовиться. Прежде, по словам Молотова, необходимо подписать экономическое соглашение, а затем настанет очередь и пакта о ненападении. Однако не «прошло и получаса после окончания беседы», как Молотов пригласил Шуленбурга снова. Молотов передал удивленному послу проект пакта о ненападении и сказал, что Риббентроп может приехать в Москву 26-27 августа, если экономическое соглашение будет подписано на следующий день. Внезапное изменения позиции наркома Шуленбург отнес на вмешательство Сталина.[942]
Но Гитлера уже не устраивали и эти сроки, он просил принять Риббентропа 22 августа.[943] 21 августа ТАСС объявил о подписании советско-германского торгового соглашения; 22 августа в Москве ожидали Риббентропа, чтобы на следующий же день завершить с заключением пакта о ненападении.[944] Согласно пакту СССР и Германия брали на себя обязательства воздерживаться от нападения друг на друга, разрешать споры мирными средствами и соблюдать нейтралитет, если одна сторона будет вовлечена в военные действия. Аналогичные соглашения Германия подписала с Польшей в 1934 г., с Англией и Францией – в 1938 г., с Литвой, Латвией и Эстонией – в 1939 г.[945] Отличие заключалось в том, что к пакту был приложен секретный протокол, правда, в то время о нем никто не знал.
Как отмечает М. Карлей: «Все были просто «поражены» тем фактом, что советское руководство позволило себе заключить договор с Германией, в то время как английская и французская делегации находились в Москве…».[946] «Англичан и французов годами предупреждали об опасности германо-советского сближения. Литвинов, например, делал это постоянно. А также Альфан, Кулондр, Наджиар и Пайяр… «Сколько раз я говорил об этом! – вспоминал Альфан. – Договоритесь с СССР (о взаимопомощи), иначе русские договорятся с немцами»».[947] Так, в апреле 1935 г. Буллит писал Рузвельту, что советские власти угрожают германской картой, если французы не станут более активно выступать против нацистов.[948] Однако отмечал Д. Данн: «советская угроза заключить временное соглашение с нацистской Германией была неубедительной – западные политики были уверены… что в силу идеологического антагонизма между нацизмом и коммунизмом союз Москвы и Берлина очень маловероятен, если вообще возможен».[949] Действительно, выбирая будущих партнеров, Гитлер в конце 1932 г. остановился на Англии и Франции, поскольку, по его мнению, «договоры могут заключаться только между партнерами, стоящими на одной мировоззренческой платформе… Политическое сотрудничество Германии с Россией неприятно задевает остальной мир».[950]
История пакта получила свое развитие год спустя – в ноябре 1940 г., когда уже полным ходом шла война с Англией. В эти дни Гитлер предложил Сталину разграничить «сферы интересов в мировом масштабе, направить по правильному пути будущее своих народов».[951] Предложение, подготовленное Риббентропом, было весьма общим и отдавало СССР направление к югу от СССР в направлении Индийского океана, а также предполагало пересмотр режима Проливов, по сути возвращая его к русско-турецким договорам 1799-1805 гг.[952]
942
«Запись беседы… Молотова с… Шуленбургом», секретно, 19 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 615 – 617; Schulenburg to German foreign ministry, most urgent, secret, Aug. 20, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VII, 149-151. (Карлей M…, с 264); См. также: Ширер У…, Т.1, с. 558-559.
943
Sipols V la, «A Few Months Before August 23, 1939», International Affairs (June 1989) passim Schnurre's note Aug. 19, 1939, Documents on German Foreign Policy, series D, 7 vols. London, Paris, and Washington, D.C., 1949-1956, VII, 132-133 (Карлей M…, с. 265); См. также: Ширер У., т. 1, с. 560.
944
Астахов – в Наркоминдел, вне очереди, совершенно секретно, 19 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 619-620; «Сообщения о советско-германских отношениях», Известия, 22 августа 1939, ibid., с. 626 (Карлей М…, с. 265).
946
Суриц – в Наркоминдел, вне очереди, совершенно секретно, 25 августа 1939. Документы внешней политики СССР.М., 1958, XXII, кн. 1, с. 652; Записи Наджияра на телеграммах. Bonnet a Naggiar, nos. 627-630, 23 aout 1939, МАЕ Papiers Naggiar/9. (Карлей М…, с. 269-270).
948
Orville H. Bullitt, ed. For the President: Personal and Secret, Boston: Houghton Mifflin Co., 1972, p. 151-152. (Данн Д…, с. 92).
950
Гитлер – Ренхарду, декабрь 1932 г. Vierteitt fur Zeitgeschichte. Stuttgart. 1959. № 4. S. 434 f (Некрич А… с 57).