Политический перевес господствующих классов социалистическая теория сводит к присвоению добавочной ценности. Плата, уплачиваемая рабочему, покрывает, согласно этому взгляду, только издержки производства самого рабочего и соответствует той сумме жизненных средств, или их денежной стоимости, которая необходима в среднем, чтобы поддерживать работоспособных и при выбытии их вследствие старости, болезни или смерти заменять новыми рабочими, чтобы таким образом размножать рабочий класс в необходимой степени.[385] Эта добавочная ценность состоит в земельной ренте, предпринимательском барыше и процентах с капитала. В эпоху помещичьей зависимости она заключалась в десятине и в барщинных работах, в эпоху рабства — в личном обладании рабочей силой человека.
Экономическая теория истории, представляющая научное основание современного социализма, считает прошлую социальную историю необходимой и признает, что без образования классов и эксплуатирования посредством добавочной ценности немыслимо было бы более высокое развитие культуры, а развитие более тонкой цивилизации было бы возможно только для господствующих групп. Эта теория безусловно признает, что рабство, крепостничество и наемная работа были необходимы, существовали по праву и были полезны, и что культурное развитие неизбежно было связано с «эксплуатацией людей людьми».
Тем удивительнее кажется противоречие, когда приверженцы этой самой теории начинают со страстностью нравственного негодования клеймить эту эксплуатацию людей людьми. В таких случаях они видят в присвоении добавочной стоимости господствующим классом только злоупотребление силой и презренное стремление к наслаждению. Они забывают тут, что добавочная стоимость есть также интеллектуальный и моральный продукт господствующих классов и служит задачам цивилизации.
В неменьшее противоречие впадают они и тогда, когда образование классов выводят только из экономических причин, а изменение социального расчленения — только из изменения экономической техники. Отсюда происходит ложный взгляд, будто до рабства не было эксплуатации добавочной стоимости и социального неравенства. Они осмеивают поэтому выведение образования классов из общей человеческой природы. Для них природа людей есть неопределенная сила, которая посредством экономических отношений механически формируется и определяется. Они видят в эксплуатировании добавочной стоимости не биологическую, но «преходящую историческую категорию», и черпают из этого упование, что эта категория может совершенно прекратиться, когда экономическое производство достигнет такой высоты, которая всем индивидуумам — одного ли государства, или всего рода человеческого — это не выяснено — в избытке предоставить материальные жизненные средства.
Такое противоречие в социалистической теории становится еще более запутанным после того, как Маркс, побуждаемый, без сомнения, дарвинизмом, случайно выставил образование классов и эксплуатирование добавочной стоимости не как историческое, но как естественно-биологическое явление. «Классы и цехи, — пишет он, например, — происходят из того же естественного закона, который регулирует разделение растений и животных на виды и подвиды, и только на известной ступени развития наследственность каст или исключительность цехов декретируется как общественный закон».[386] Более того, Маркс учит, что присвоение добавочной стоимости имеет свое естественное основание в том, «что, лишь только люди с трудом выходят из своего первого, животного состояния, их работа сама уже в известной степени объединяется, и наступают отношения, в которых добавочный труд одного становится условием существования другого».[387]
Добавочная стоимость имеет таким образом, согласно Марксу, «естественный базис», — яснее сказать, биологический и антропологический базис, который и теперь еще продолжает существовать в экономическом эксплуатировании классов и рас. Добавочная стоимость изменяет в истории только свое содержание в зависимости от технической ступени, достигнутой в воинственном или экономическом добывании средств пропитания. Дарвин признал естественный базис добавочной ценности, именно борьбу за существование, как закон развития всего органического иира, а Маркс — как побудительную силу всей «донынешней» социальной и политической истории.