Словом, те, кто по указанию Сталина столь масштабно осуществляли репрессии, сами с самого начала были обречены на то, чтобы разделить участь своих жертв. В этом как раз и состояла одна из характерных особенностей политики репрессий, осуществлявшихся по указаниям вождя. Задним числом можно лишь выразить недоумение в связи с тем, что будущие жертвы из числа самих чекистов так легко поддавались на уловки вождя. Однако дело, конечно, было не в том, будто они не чувствовали нависшей над ними самими опасности. Считать их всех поголовно настолько ограниченными, чтобы не ощущать нависшей над ними угрозы, нельзя. Просто они попали в заколдованный круг, где судьба палачей и жертв была связана некоей единой нитью. Многие из них хотели бы вырваться из этого заколдованного зловещего круга, но это было выше их сил и возможностей.
Большинство репрессированных в 1937–1941 гг. руководящих деятелей наркомата внутренних дел были осуждены Военной коллегией Верховного суда (ВКВС) СССР или военными трибуналами (ВТ) войск НКВД. Но в 1937–1938 гг. практиковались осуждения в «особом порядке», то есть решение о расстреле принималось Сталиным и его ближайшими соратниками и оформлялось документом, подписанным «комиссией» — наркомом внутренних дел и Прокурором СССР (Н.И. Ежовым и А.Я. Вышинским, а иногда их заместителями)[996].
В связи с чисткой рядов самих органов безопасности, конечно, можно сказать и так справедливая кара для тех, кто повинен в истреблении невиновных. Ведь богиня мести и справедливости Немезида никогда не дремлет и воздает по заслугам тем, кто повинен в преступлениях. Доля истины в такой точке зрения безусловно есть. Однако нельзя забывать и о том, что и среди репрессированных сотрудников НКВД наверняка были и многие совершенно невиновные люди, всего лишь исполнявшие свой долг. Но вся соль в том, что именно в этом и выражался непостижимый парадокс тогдашней ситуации.
Особо следует выделить репрессии в отношении членов и кандидатов в члены ЦК и Комиссии партийного контроля. Потенциально именно от этих лиц Сталин мог ожидать серьезной угрозы. Только члены ЦК партии обладали формальным правом отстранения его от должности Генерального секретаря. И хотя о практической реализации такой возможности в рассматриваемый период говорить было бы в корне неверно, начисто исключать такую возможность Сталин, конечно, не мог, учитывая весь опыт предшествовавшей внутрипартийной борьбы. Нельзя сбрасывать со счета и присущую вождю подозрительность и мстительность. Обладая превосходной памятью, он хорошо помнил тех, кто когда-либо выражал свои сомнения или колебания относительно проводимого им курса. Такое понятие как за давностью лет, якобы освобождавшее от ответственности за содеянное, ему было знакомо. Более того, он не раз говорил публично, что нельзя постоянно помнить ошибки прошлого, нужно уметь и прощать, употребляя при этом русскую пословицу — кто старое помянет, тому глаз вон! Однако такие заявления на деле оборачивались лишь красивыми декларациями.
Репрессии в отношении членов центральных руководящих партийных органов достигли пика в 1937 году. Июньский пленум ЦК утвердил следующее предложение Политбюро ЦК: За измену партии и родине и активную контрреволюционную деятельность исключить:
— из состава членов ЦК ВКП(б) и из партии: Антипова, Балицкого, Жукова, Кнорина-Лаврентьева, Лобова, Разумова, Румянцева, Шеболдаева;
— из состава кандидатов: Благонравова, Вегера, Колмановича, Комарова, Кубяка, Михайлова В., Полонского, Попова П.П., Уншлихта[997].
По мере хода времени нарастали и масштабы репрессий. Так, только на октябрьском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года было принято решение о заочном исключении из партии и объявлении врагами народа 24 членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б). В декабре 1937 года для исключения из партии членов ЦК ВКП(б) Сталин не стал даже созывать пленум, а разослал по этому вопросу членам и кандидатам в члены ЦК следующую телеграмму:
«На основании неопровержимых данных Политбюро ЦК ВКП(б) признало необходимым вывести из состава членов ЦК ВКП(б) и подвергнуть аресту, как врагов народа: Баумана, Бубнова, Булина, Межлаука, Рухимовича и Чернова… Иванова В. и Яковлева Я. Михайлова М. и Рындина… Все эти лица признали себя виновными. Политбюро ЦК просит санкционировать вывод из ЦК ВКП(б) и арест поименованных лиц.
И. Сталин»[998]
Одним из наиболее чудовищных фактов во всей кампании репрессий была практика так называемых списков (лимитов). В соответствии с этой практикой для республик, краев и областей утверждались количественные лимиты подлежащих репрессиям лиц. По представлению НКВД Политбюро 31 июля 1937 г. утвердило списки (лимиты) по республикам. Лица, обрекавшиеся на включение в эти списки, подразделялись на две категории: