Выбрать главу

Признаюсь, что во время работы над книгой на первый план выплывала довольно любопытная задача: не столько убедить потенциального читателя в своем понимании излагаемого материала или описываемого события, сколько самому разобраться в нем и, по возможности, составить объективное суждение. В каком-то смысле в процессе написания книги я сам стремился познать Сталина как политика, понять смысл и логику его действий, которые часто казались и кажутся порой до сих пор не поддающимися логическому объяснению. По крайней мере, они зачастую не укладываются в рамки элементарного здравого смысла.

Еще один момент заслуживает того, чтобы на нем специально остановиться: я имею в виду объективность. Как уже отмечалось выше, быть беспристрастным любой автор, особенно пишущий на острые политические и исторические темы, просто не может. В любом случае, при любых стараниях всегда будут проглядывать его собственные пристрастия, симпатии и антипатии, порой злорадство и даже ненависть. Предвзятость может выражаться не только в тенденциозной оценке фактов, но и в самом их подборе автором, в том, что выгодные для его концептуального подхода материалы он будет охотно использовать, а невыгодные просто игнорировать. Поэтому апеллировать к так называемой объективности в оценке роли Сталина в нашей истории — дело бесперспективное. Но определенные политические или идейные пристрастия не должны вредить достоверности изложения событий и фактов, их оценке в соответствии с исторической реальностью. Путь к истине не загораживают всякого рода чувства, будь то любовь или ненависть, они лишь накладывают на поиски этой истины своеобразную печать. Главное — это достоверность, без которой сам процесс поиска истины превращается в простой фарс или же сознательное надувательство. Такое толкование принципа объективности, возможно, и покажется кому-то странным и недопустимым в таком деле, как написание биографии политического деятеля. Однако я еще раз хочу подчеркнуть, что полной объективности, личной самоустраненности автора от того, что он пишет, не бывает.

Для характеристики Сталина как личности исторического формата использовалось и используется множество эпитетов и метафор. Но все они, даже взятые в своей совокупности, конечно, не могут со всей полнотой отразить масштабы и противоречивость его фигуры. Они лишь оттеняют отдельные черты его характера и деятельности, оставляя как бы в полумраке всю грандиозность этой неординарной личности. Наиболее часто для характеристики Сталина используют такие понятия, как диктатор и тиран. Или же (из противоположного идеологического лагеря) — великий государственник и строитель новой России, продолжатель дела тех, кто посвятил свою жизнь возвеличиванию державы.

В сугубо политическом смысле он, конечно, был диктатором. Наиболее типичные и характерные черты диктатуры были присущи стилю и методам его правления. Однако, на мой взгляд, сталинская диктатура была диктатурой особого рода, отличавшейся от классических диктатур, знакомых нам из истории. Я не склонен присоединяться к мнению тех, кто считает, что власть, стремление обладать всей полнотой власти, что называется, наслаждаться этой властью, были самоцелью его политической философии. Будучи человеком широкого исторического кругозора и вместе с тем личностью чрезвычайно прагматической, Сталин прекрасно понимал, что власть сама по себе не может быть самоцелью. Она всегда была и остается лишь орудием, инструментом достижения определенных целей. В этом смысле диктатура Сталина была социально осмысленна и социально целенаправленна. Он стремился, опираясь на свою необъятную власть, переломить законы исторического развития и построить в стране новый общественный строй, хотя объективных предпосылок, как утверждали ортодоксальные марксисты, для этого не существовало.