Одни делают это по причине того, что придают самодовлеющее и явно гипертрофированное значение чисто психологическим моментам, которые якобы чуть ли не предопределяют в дальнейшем склад характера и особенности личности того или иного человека в соответствии с теми жизненными условиями, которые были в раннем детстве. «Современники Сталина, похоже, знали о его одержимости идеей битья. Грузинский меньшевик Ираклий Церетели шутил, что в устах Сталина, говорившего с сильным грузинским акцентом, фраза «Бытие определяет сознание» звучала как «Битие определяет сознание»», — пишет психоаналитик Д. Ранкур-Лаферриер в своей книге «Психика Сталина»[68].
Другие (и это особенно наглядно продемонстрировал Троцкий во всех своих работах, посвященных Сталину) стремятся доказать, что он изначально, с самого своего рождения рос и формировался в среде, сделавшей его черствым, лишенным даже подобия каких-либо человеческих качеств и чувств.
Именно в этом контексте следует рассматривать и свидетельства, касающиеся и других качеств отца Сталина. Речь идет о его чрезмерной склонности к употреблению спиртных напитков, попросту говоря о том, что он был пьяницей. Как заключают некоторые биографы Сталина, это не могло не отразиться самым пагубным образом на его сыне не только в чисто психологическом плане, но и в сугубо медицинском — в смысле генетических последствий. Конечно, трудно, если вообще возможно, сказать что-либо по вопросу об органической взаимосвязи между склонностью отца к алкоголю и последующей политической биографией его сына. На этот счет, видимо, никакая наука пока не в состоянии дать сколько-нибудь вразумительного ответа. Однако в исследовании деяний Сталина, которыми занимаются его биографы, склонность Бесо Джугашвили к спиртным напиткам занимает несоразмерно большое, порой чуть ли не доминирующее место. Именно поэтому, как мне кажется, политическая биография Сталина не должна обходить и такие довольно щекотливые моменты, поскольку на их основе делаются весьма сомнительные по своей обоснованности и добросовестности выводы.
В этом отношении Л. Троцкий, основываясь на свидетельствах И. Иремашвили, особый акцент делает на том, что отец Сталина был человеком сурового нрава и притом жестокий пьяница. Большую часть своего скудного заработка он пропивал[69]. Другой биограф Сталина Р.Такер пишет: «Достоверно известно, что Бесо был суровым, вспыльчивым человеком и большим любителем выпить»[70]. И. Грей, английский биограф Сталина, написавший несколько книг по русской истории, некоторое время работавший в британской разведке, основываясь на источниках того же круга, что и другие, также особый акцент делает на склонности отца Сталина к выпивке. Он отмечает: «Говорят, что он был пьяницей. Грузины пользуются репутацией сильно выпивающих людей. В Грузии и России выражение «пьян, как сапожник», было общепринятым выражением»[71]. Д. Волкогонов пишет, что отец Сталина «…сильно пил. Матери и Сосо часто выпадали жестокие побои. Пьяный отец, прежде чем уснуть, норовил дать затрещину своенравному мальчишке, явно не любившему отца», — заключает Волкогонов, основываясь на свидетельствах И. Иремашвили, и делает это с такой потрясающей уверенностью, как будто он был самоличным свидетелем всего происходившего[72].
Вообще надо сказать, что И. Иремашвили стал главным, иногда даже единственным источником сведений о ранних годах жизни Сталина и его родителей, которые биографы Сталина принимают во внимание[73]. Публикации, в том числе и те, которые касаются именно этого периода в жизни Сталина, в частности, документальная подборка воспоминаний и документов, появившаяся накануне 60-летия Сталина в журнале «Молодая гвардия», обычно в расчет не принимаются, поскольку рассматриваются в качестве апологетических, а потому и малодостоверных. С этим в определенной мере можно согласиться, хотя для выяснения истины мало иметь только один источник и рассматривать его в качестве вполне достоверного. Впрочем, о склонности отца Сталина к пьянству свидетельствует не только И. Иремашвили, но и другие источники, в достоверности которых нет оснований сомневаться. Этот момент в генеалогии Сталина можно считать установленным с необходимой долей достоверности.
73
Примечание: Многие авторы, исследующие биографию Сталина, в особенности ранний период его жизни и деятельности, высказывают вполне резонные критические замечания в отношении воспоминаний И. Иремашвили. Делает это и Троцкий, который базируется прежде всего на том, что, мол, грузинские меньшевики-эмигранты, не в состоянии быть вполне объективными. Американский историк Р. Макнил также подвергает довольно серьезному критическому сомнению воспоминания И. Иремашвили, отмечая ряд фактических несоответствий и противоречий в его книге. Один из пороков этих воспоминаний он усматривает в том, что их автор явно преувеличивает свою близость к Сталину в период их знакомства. (