В рамках этой согласованной позиции Сталин решительно выступал против тенденции превратить создававшееся единое государство в некую конфедерацию. А о том, что такие тенденции имели место, говорили сами участники совещания. Так, Д.З. Мануильский, сам бывший делегатом от Украины, заявил: «Я не скрою, товарищи, что у нас на Украине имеются серьезные расхождения с частью товарищей, возглавляемых тов. Раковским. Расхождения эти по линии государственной заключаются в том, что т. Раковский стоит на точке зрения, что тот союз, который сейчас организуется и будет проведен на ближайшей сессии ЦИКа, должен представлять из себя конфедерацию государств; мы же стоим на точке зрения, что этот союз должен являться и является союзным государством, а отнюдь не конфедерацией государств»[1132].
Вообще говоря, в спорах по вопросу о принципах создания единого государства на принципиально новых основах, представители Украины (разумеется, не все) демонстрировали свою особую линию, подчеркивали то, что, если выражаться модным сейчас стилем, сильно попахивало идеей «самостийности» и «незалежности» Украины. Причем делалось это не в открытую, а маскировалось клятвенными заверениями в верности общепартийной линии. Для прояснения картины позволю себе привести довольно большой пассаж из выступления Н.А. Скрыпника.
«Одна точка зрения — это великодержавный централизм, имеющий своей формой единую и неделимую Россию, точка зрения, осужденная и пригвожденная к позорному столбу нашим XII партсъездом, но все же, к сожалению, до сих пор имеющая своих сторонников в нашей партии. Нам придется выкорчевывать эту точку зрения, уничтожить ее, ибо до съезда она существовала, многие остались при этой точке зрения до сих пор. Надо постоянно отграничиваться от неё, ибо лозунг «единая неделимая республика» есть лишь сменовеховская модификация деникинского лозунга «единой и неделимой России». Эта точка зрения — не наша, а точка зрения крупной буржуазии. Мы с ней должны бороться, но мы равным образом должны бороться и с другой точкой зрения, которая представляет себе наш объединенный Союз Республик, как какой-то конгломерат, где имеются национальные государственные единицы, в своей совокупности не имеющие единой государственной воли. И эта точка зрения конфедерации имеет еще многих и многих сторонников. Мы должны отграничиться от обоих уклонов. Мы должны прямо сказать себе, что мы не только строим новое государство, но мы строим его не на старых принципах буржуазной науки государственного права. Мы не исходим из точки зрения ни единого государства, поглощающего объединяющие единицы, ни конфедерации, где союз не имеет своей воли»[1133].
Формально к речи Скрыпника трудно придраться и обвинить его в уклоне в сторону украинского национализма. Вроде он говорил по делу и общую позицию сформулировал в духе ортодоксальной партийной линии. Однако при подходе к практическим вопросам Скрыпник, как и ряд других украинских представителей, фактически выхолащивали содержание самого понятия — единое государство, когда речь шла о разграничении функций и полномочий. Весь свой пыл они концентрировали на борьбе против великорусского шовинизма. Да и как ни прикрывались некоторые представители Украины различными формулировками и другими словесными ухищрениями, фактически они высказывались за принцип конфедерации, а не федерации.
Полемика на совещании по данному вопросу настолько обострилась, что Раковский взял слово по личному вопросу. В нем он заявил: «Не в формулировках дело, а в том, какое содержание мы вложим в это социалистическое государство. Я считаю, что мы, украинцы, не меньше коммунисты, чем Сталин. Когда он в это понятие хочет внести более централистическое понимание, мы на этот счет будем спорить. И если это более централистическое понимание будет принято Политбюро и Пленумом ЦК, это не отнимает права у нас считать, что оно недостаточно целесообразно и, может быть, опыт покажет, что его нужно изменить»[1134].