И увидел князь Ондреи великого князя плъки, и не захотел с великим князем бою поставити, и нача с князем с Иваном ссылатися; а у князя Ивана у чал правды просити что его великому князю не поимати и опалы на него великие не положити; а князю Ивану то от великого князя не наказано, что ему правду дати князю Андрею, и князь Иван, не обославшися с великим князем, да князю Ондрею правду дал да со князем Андреем вместе и на Москву поехал. (С. 294)
И князь велики и его мати великая княгини, чаюти того, что князь Ондрей к Москве не едеть, послал ко князю Андрею владыку Досифея Крутицкого да архимандрита Симановского Филофея да князь Андреева отца духовнаго Семиона протопопа в том его увещевати, что промеж их таковая смута: хто тое смуту чинит? И велел князь великии и мати его великая княгиня дати слово свое правое, что у них нет лиха никоторого. А на Волок послал князь велики бояр своих па бережение князя Никиту Васильевича да князя Ивана Федоровича Овчину Оболенских того для: нечто будет князь Ондреи не поверит владыке и отцу своему духовному, а побежить из своей отчины… (С. 29)
И дошел князя Ондрея князь Иван в Тюхалс, и князь Ондреи нача ссылатися со князем Иваном, у княза Ивана учал правды просити, чтобы его князь великии не велел поимати и опалы бы своее на него не положил. И князь Иван Овчина, с великим князем не обослався, да князю Ондрею правду дал, да со князем Андреем на Москву вместе князь Иван к великому князю и е его матери к великой княгине приехал, и князь великии и его мати великая княгини на князя Андрея гнев свой и опалу положили в том, чтобы впред такие замятни и волнения не было, понеже многие люди Московские поколебалися были. (С. 29)
Обе редакции, как это видно из сопоставления тесктов, близки. Редактор Летописца начала царства в целом сохранил тенденцию рассказа Воскресенской летописи, сократив и изменив немногое. Об этом немногом необходимо сказать.
По Воскресенской летописи, причина «замятии» в отношениях Андрея и правительства заключалась в том, что старицкому князю «вотчины не придали». Как показал А. А. Зимин, «гнев» Андрея на Елену Глинскую был, вероятно, небезосновательным. К старицкому князю по духовному завещанию Василия, как его реконструирует А. А. Зимин, должен был перейти Волоцкий удел[419]. Однако вместо этого Андрея Ивановича «почтили», как и прежних братьев умершего великого князя, придав дополнительно лишь кубки, шубы, коней.
В Летописце о «вотчинах» ни слова. Вина Андрея рассматривается несколько иначе: «лихие» люди начали клеветать ему на великого князя и его мать, будто те хотят «поймать» его. В Москве же они наговаривали на Андрея, что он хочет бежать. Причины «замятии», таким образом, по Летописцу, выглядят более завуалированными, чем в Воскресенской летописи. Несомненно, редакторской обработке намеренно, а не случайно подвергли этот пункт обвинений. А. А. Зимин был прав, считая, что обвинения против Андрея в Летописце начала царства были смягчены в связи с тревожной обстановкой 1553 г.[420]
При несомненной текстологической близости текстов IV группы видно, что редакторская правка Летописца незначительна. Объясняя причины опалы на старицкого князя, редактор Летописца поучительно добавляет: «Чтобы въпред такие замятии и волнения не было, понеже многие люди Московские поколебалися были». Эта интерполяция могла возникнуть в связи с желанием автора придать тексту морализирующий характер. Не исключено также, что редактор располагал какой-то дополнительной информацией о колебаниях среди москвичей. Во всяком случае очень маловероятно, чтобы редакция 1553–1555 гг. использовала в этом случае неизвестный источник: слишком уж незначительное расхождение с редакцией 1542–1544 гг.
Рассмотрим теперь, насколько текстологически не близкие части редакции Летописца зависят или, наоборот, не зависят от редакции 1542–1544 гг.
ЛНЦ: «И лихие люди начата того горее смущати и князя подмолъвливати, чтобы он из своее отчины выехал, а Новгородцы Великого Новагорода будут ему ради»[421].
По редакции ВЛ 1542–1544 гг.: «лихие люди» говорили Андрею о близкой опале, но не сказано о том, что они с самого начала стали «подмолвливати» князя выехать из Старицы и поднять на мятеж Новгород[422].
Редактор ЛНЦ в этом случае мог по-своему понять пространный рассказ Воскресенской летописи и сделать вставку, соответствующую его представлениям о том, как было на самом деле. Новых же фактов, отсутствующих в Воскресенской летописи, нет.