К этому времени старицкий князь уже подходил к Новгороду. Об этом сообщает Новгородская II архивная летопись: «Того же лета майя в 6 день бысть сметение в Великом Новгороди от князя Ондреа Ивановича, брата великого князя»[483].
По официальному источнику, послав «за Андреем» войска, Елена Глинская распорядилась, чтобы «по боярина по княж Андреева по князя Федора Пронского послали встречу и велели его поимати да и на Москву привесть»[484].
Значит, по Воскресенской летописи, Ф. Д. Пронский до 5–6 мая находился в пути. Напомню, что он выехал из Старицы 12 апреля. Расстояние в 160–180 км, если принять сообщение официального источника, он мог преодолеть за три недели лишь в том случае, если не ехал, а шел пешком. В официальном источнике между тем говорится также, что Ф. Д. Пронский «на Москву еще не приехал», а в это время В. Ф. Голубой Ростовский посылал к И. Ф. Овчине Оболенскому Еремку. Так ли это?
«Повесть» определенно указывает на то, что в с. Павловском Ф. Д. Пронского не задержали, а тут же отправили в Москву и поселили на дворе Андрея Старицкого[485]. Известно, что Елена Глинская затеяла с посланниками Андрея дипломатическую игру. Из «Наказных речей», предназначенных для Андрея, видно, что они были составлены до получения известия о бегстве старицкого князя, т. е. до 5–6 мая. Трудно предположить, что, послав войска «за Андреем» (или собираясь это сделать), Елена могла санкционировать составление «Наказных речей», в которых она уверяла посланников Андрея в том, что, дескать, «лиха в мысли (правительства. — А. Ю.) нет никоторого»[486]. Ф. Д. Пронского доставили в Москву до 2 мая, так как с 12 апреля до начала мая прошло не менее двух недель, что вполне достаточно для того, чтобы добраться до Москвы.
После ареста Ф. Д. Пронского в с. Павловском, как сообщает Воскресенская летопись, в Старицу бежал сын боярский Судок Дмитриев сын Сатин. Он рассказал Андрею, что боярина Ф. Д. Пронского «поймали» и, по слухам, великая княгиня послала в Старицу войска во главе с князьями И. Ф. и Н. В. Оболенскими, которым поручено арестовать и самого старицкого князя.
«И в ту пору» — замечает официальный источник — с Волока в Старицу «пригонил» еще один сын боярский Яков Веригин, который сказал Андрею, что на Волок приехали князья Оболенские «со многими людьми» — «А едут тебя имати»[487]. Оба известия, в рамках рассказа, занимают центральное место в хронологической и повествовательной канве. По Воскресенской летописи, сообщения его слуг о движении к Старице войск явилось причиной бегства удельного князя из Старицы[488].
И. И. Смирнов не усомнился в хронологии событий официального источника[489]. Вследствие этого некритического подхода к тексту получалось, что Андрей испугался, узнав о движении войск, и поэтому бежал из старицы.
«Поимание» Ф. Л. Пронского, по официальной летописи, должно было состояться после того, как в Москве узнали о предстоящем бегстве Андрея из Старицы, т. е. после 5–6 мая. Значит, Сатин мог прибежать к Андрею из Павловского не раньше 5–6 мая. То же самое относится и к Якову Веригину. Он «пригонил» в Старицу к Андрею также после 5–6 мая, так как войска были посланы по Воскресенской летописи, лишь тогда, когда стало известно, что князь Андрей «пошол» из Старицы. И Яков Веригин, и Сатин не могли, следовательно, явиться к удельному князю, ибо он бежал из Старицы 2 мая.
Ясно, что Сатин сообщил Андрею о поимке его посла в с. Павловском до 2 мая. Сложнее дело обстоит с Яковом Веригиным. Весьма вероятно, что он, хорошо зная обстановку, догнал бежавшего удельного князя в Бернове, где последний сделал остановку[490]. Из Берново в Москву бежал В. Ф. Голубой Ростовский. Он рассказал Елене, что «Андрей еще не приговорил на которое ему место бежати»[491]. Берново находилось в Новоторжском уезде, в 60 верстах от Старицы. Далее путь Андрея мог пролегать в двух направлениях: через Торжок — за рубеж в Литву или в Новгород[492]. Старицкий князь решил двигаться к Новгороду.
«Повесть» подробнейшим образом рассказывает о продвижении войск Андрея к Новгороду, сообщая при этом ценные сведения о настроениях в среде старицкого дворянства. На третьем стане, «проехав Волочек Вышний на реке на Цне» — из лагеря Андрея Старицкого «побегоша дети боярские два Валуевых, Василий да Ондрей Мешковы братья Валуева, да Проня Бекетов сын Дедевишина, да Вешняк Дурной Ефимов сын Харламова, и те убегоша…»[493].
486
Елена Глинская велела боярину Ивану Васильевичу Шуйскому и дворецкому Ивану Юрьевичу Погодину, дьяку Меньшому Путятину крест целовать на том, что «лиха в мысли нет никоторого». СГГД. Ч. II. № 31. С. 39.
488