Предисловие
Предлагаемая работа была закончена уже осенью 1914 года, то есть в начале великой мировой войны, и предполагавшееся предисловие было подписано августом — сентябрём этого года.
Меня давно занимала мысль дать систематическую критику теоретической экономии новейшей буржуазии. С этой целью я поселился в Вене, когда мне посчастливилось бежать из ссылки, и стал слушать Бём-Баверка, теперь уже покойного, в венском университете. В библиотеке венского университета мне пришлось проработать в основном литературу австрийских теоретиков. Закончить работу в Вене, однако, не удалось, так как австрийское правительство перед войной засадило меня в крепость, при чем рукопись тщательно просматривалась охранниками. В Швейцарии, куда я был выслан, библиотека лозаннского университета дала мне возможность на месте работать над «лозаннской школой» (Вальрас) и над старыми экономистами, прослеживая корни теории предельной полезности. Там же я начал изучать и англо-американских экономистов. Политическая работа перебросила меня затем в Швецию, где стокгольмская «Королевская Библиотека», а также специальная экономическая библиотека Высшей Торговой Школы позволили мне продолжать работу по изучению новейшей буржуазной экономии. Арест и высылка в Норвегию пересадили меня в библиотеку нобелевского института в Христиании, а затем, после моего переезда в Америку, я более подробно — опять-таки на месте — знакомился в нью-йоркской «Публичной Библиотеке» с американской экономической литературой.
Рукопись долгое время пропадала неизвестно где в Христиании, и только благодаря энергичным поискам со стороны моего друга, норвежского коммуниста Арвида Гансена (Arvid G. Hansen) она была найдена и привезена в феврале 1919 г. в Советскую Россию. Теперь я включаю в неё лишь некоторые замечания и примечания, имеющие, главным образом, касательство к англо-американской школе и к изданиям последних годов вообще.
Такова внешняя «история» этой работы.
Что касается существа дела, то оно сводится к следующему. До сих пор в марксистском лагере критика новейших буржуазных экономистов сводилась, главным образом, к двум типам критики: либо это была только социологическая критика, либо критика исключительно методологическая. Устанавливалось, например, что данная теоретическая система имеет родство с определённой классовой психологией, и этим дело кончалось. Или указывалось, что некоторые методологические основания, подход к вопросу неправилен, а потому считалась излишней подробная критика «внутренней» стороны системы.
Конечно, если считать, что только классовая теория пролетариата может быть объективно правильной, то уже одно разоблачение буржуазности данной теории, строго говоря, достаточно для того, чтобы эту теорию отмести. По существу дела, оно так и есть. Ибо марксизм претендует на общезначимость как раз потому, что он является теоретическим построением наиболее прогрессивного класса, познавательные «посягательства» которого гораздо более дерзки, чем консервативное, а следовательно, и ограниченное мышление господствующих классов капиталистического общества. Тем не менее, однако, ясно, что в борьбе идеологий эту истину нужно как раз и обнаруживать на примере логической критики враждебных нам систем. Таким образом, их социологическая характеристика вовсе не снимает с нас обязанности вести борьбу и в плоскости чисто логической критики.
То же нужно сказать и о критике метода. Конечно, установление неправильности исходных методологических оснований опрокидывает все теоретическое построение. Но борьба идеологий требует, чтобы неправильность метода была продемонстрирована на неправильности частных выводов системы, то есть либо на её внутренней противоречивости, либо на её недостаточности, «органической» неспособности охватить ряд для данной дисциплины важных явлений.
Отсюда мы приходим к выводу, что марксизм обязан дать развёрнутую критику новейших теорий, которая бы включала и социологическую критику, и критику метода, и критику всей системы во всех её разветвлениях. Так ставил вопрос и Маркс по отношению к буржуазной политической экономии (ср. его «Theorien über den Mehrwert»).
Если марксисты ограничивались обычно только социологической и методологической критикой «австрийской» теории, то её буржуазные противники могли критиковать её главным образом, с точки зрения неправильности частных выводов. Только стоящий почти особняком R. Stolzmann пытался дать именно развёрнутую критику Бём-Баверка. И постольку, поскольку некоторые основные положения этого автора имеют теоретическое сродство с марксизмом, постольку обнаруживалось и сходство в критике «австрийцев». Я считал необходимым отмечать это совпадение даже в тех случаях, где приходил к таким же выводам, как и Штольцман, ещё до знакомства с его работами. Однако, при всех достоинствах Штольцмана, он опирается на совершенно неправильный взгляд на общество, как на «целевое образование» («Zweckgebilde»). И недаром один весьма остроумный последователь австрийской теории, весьма углубивший её и заостривший все её особенности, R. Liefmann, защищается от Штольцмана, нападая как раз на его телеологию. Эта телеологическая точка зрения, наряду с ясно выраженными апологетическими нотами, не позволяет Штольцману ввести критический разбор австрийцев в надлежащие теоретические рамки. Такую работу могут выполнить только марксисты, и попытку её представляет печатаемый очерк.